Ни жара, ни песок меня больше не волновали. Часы дороги пролетали, как один миг, я не могла оторвать взгляда от поразительного места. Даже Леопольд приободрился от таких видов.

Днем мы наслаждались просторной дорогой, а по вечерам сидели у костра. Оборотень каждый раз приносил нам убитого кролика или еще какого-нибудь зверька, Дейк собирал кактусы и делал из них умопомрачительные блюда. Казалось, рыцарь может сделать из этих колючих штуковин абсолютно все, от сладких каш до кроличьего рагу! Леополду оставалось только мотать на ус, когда Дейк принимался колдовать над котелком.

После еды оборотень всегда играл нам на своей флейте: она стала для него настоящей отдушиной. Уже через пару вечеров у него выходили очень даже складные мелодии! Живя в одиночестве, он так и не научился халтурить, потому за любое занятие брался со всей ответственностью.

Дейк научил его паре тангейских мелодий, а, когда у Лео стало получаться, начинал распевать под аккомпанемент неприличные песни. Как-то раз, переполненный любовью к культурному наследию своей родины, Дейк даже потащил меня танцевать у костра!

Что это был за вечер! Леопольд играл, мы с рыцарем кружились в пыли и искрах в совершенно диком, первобытном танце! Это было совсем не то, что на балу, куда проще, живее, жарче… Потом мы все повалились на землю, хохоча над тем, какие мы дураки: устроили танцы посреди пустыни! Никто, совсем никто за многие мили вокруг не мог слышать нашего смеха, и это опьянело.

А какие были звезды! Когда наш костер угасал, они светили ярче фонарей! Крупные белые искры, казалось, парили над самыми скалами. Их было так много, что, кажется, ни одному звездочету в мире не пришло бы в голову попробовать их пересчитать!

Тангей был прекрасен.

Через две недели мы догнали повозку. Женатая пара и сестра жены переезжали сюда. Дейк охотно рассказал им о том, каково живется в Тангейе, они с мужиком зацепились языками, и мы проехали вместе весь день. Вечером, на общем привале, мы устроили пир: с нас была дичь и кактусы, а с них кукурузная каша и что-то напоминающее текилу.

Леопольд сыграл всем на флейте и стал настоящей звездой: его все хвалили. Бедняга едва не плакал от счастья! Разумеется, его странности путники приняли за больную голову, и отнеслись к оборотню, как к отсталому ребенку. Но, в общем-то, для него оно было и лучше: пока такое отношение как раз то, что ему нужно. Ласка, любовь и никакого сарказма.

Утром мы распрощались с путниками, они ехали куда медленнее, а Дейк не хотел выбиваться из плана. Мы продолжили дорогу втроем.

За несколько недель магия постепенно начала возвращаться ко мне. Поначалу меня хватало лишь на свечку в день, приходилось тщательно следить за каждой каплей, если я хотела наколдовать хоть что-то полезное. Шли дни, я тренировалась, и вскоре мне стало хватать одной только магической искры для светящегося шара или костра. Однако, магия все пребывала, и в конце концов ее стало слишком много. Она колола пальцы, растекалась по телу, словно жар, ударяла в голову хуже алкоголя! Я не знала, что с собой делать, так отвыкла от этого состояния.

Я попросила Дейка задержаться на один день и полностью посвятила появившееся время тренировкам. Наверное, я часов десять подряд кидала самые «затратные» заклинания в деревья вокруг, но даже спустя столько времени не израсходовала все, хотя физически вымоталась так, что на следующий день меня было почти не поднять. К счастью, с помощью левой руки я смогла перевести излишки магии в жизненную энергию.