Но, как уже сказано, кроме иврита был у евреев еще один язык – ладино, сохранивший до сего дня вкус и аромат средневекового кастильского языка. Испания была первой любовью евреев, но, как справедливо заметил влюбленному Маяковскому Бурлюк: «Бросили бы вы это дело, Владимир Владимирович, – первая любовь никогда не бывает удачной». (В случае евреев слово «первая» надо убрать.) И все же, несмотря на обособленность, все смешивалось в Испании, и даже кровь.

Направляя клинок в грудь своему ненавистному сводному брату Педро Жестокому, будущий король Испании Энрике воскликнул: «Умри, еврейский выродок!» Он знал, что говорил.

Как ни кичились испанские и португальские гранды своей голубой кровью, но мало можно найти на Пиренейском полуострове аристократических семейств, в череде предков которых не маячила бы еврейская тень. И даже сам Фердинанд (с нумерацией его есть определенные сложности: в Кастилии он был 5-м, в Арагоне – 2-м, а в Сицилии и Неаполе – 3-м), подписавший эдикт об изгнании евреев из Испании, был, так сказать, нечист насчет происхождения. Согласно израильскому закону о возвращении он имел право на израильское гражданство: бабка его с материнской стороны была еврейкой. (Один из авторов, будучи в Гранаде, навестил роскошную усыпальницу Изабеллы и Фердинанда – королевской четы, изгнавшей некогда евреев из Испании. Он давно хотел (и тут свою мечту исполнил) кинуть им на надгробие пару шекелей – в надежде, что они узнают таким образом: евреи не только живы, но имеют уже собственное государство.)

В конце XVIII века португальский король под влиянием инквизиции издал эдикт, обязывающий евреев носить зеленые шляпы. Через несколько дней его премьер-министр маркиз де Помбаль явился к нему, держа в руках две зеленые шляпы. В ответ на удивленный взгляд короля маркиз глубоко поклонился: «Согласно эдикту вашего величества. Одна для меня. Другая для вас». Эдикт был отменен.

Как ни странно слышать это нам сегодня, но средневековая Испания была на редкость терпимым государством. В главном соборе Толедо богослужения шли на трех языках: латыни, арабском, иврите – конфессии по очереди использовали помещение. На надгробной плите доброго короля Фердинанда 1-го, отца Альфонса VI, надпись сделана на четырех языках: латыни, кастильском, иврите, арабском, а сам Альфонс не без гордости называл себя королем трех религий.

Хронисты того недолгого времени называли евреев «позвоночным столбом» испанской экономической жизни. Ткацкие фабрики, серебряные рудники, виноделие, ремесла – всюду наблюдалось (и терпелось) веское участие евреев. Уж не говоря о торговле и финансах. Мозговые тресты при испанских королях составляли евреи. А когда изгнали их, то констатировал один хронист нечто важное для нашей темы: «Испанские евреи оставили Испанию очень еврейской, сами они уехали очень испанскими».

Разрыв наметился в связи с объединением страны, когда пало последнее государство мавров, когда отдельные королевства слились в единую империю и все потекло в соответствии с известным рецептом: один народ, одна религия, один язык, один фюрер. И может быть, действительно нет другого рецепта, а тогда уж и подавно не было. В изгнание ушли триста тысяч евреев – пять процентов населения Испании, и, видит Бог, это были не худшие пять процентов. Многие из них осели в Турции. И сказал султан Баязет: «Не понимаю, почему испанского короля называют мудрым владыкой, если он так обезлюдил свою страну, а мою облагодетельствовал». Еще кто-то отправился в Англию, в Голландию. И в XVII веке в период ожесточенных колониальных схваток между Испанией и Голландией среди голландских корсаров было много евреев, которые вели пиратские корабли со свитками Торы на борту. Именно они сожгли Вальпараисо, но разумеется, в будний день – в субботу, как известно, огнем баловаться нельзя.