Оно живет себе спокойно, излучает во все стороны энергию (либидо), наслаждается гармонией с природой. У Оно все просто. Видишь еду – съешь, видишь врага – прогони, видишь род – продолжай. Конечно, есть риск отравиться, пасть в бою, подхватить ЗППП… А кому легко? Подобные вещи не входят в зону ответственности Оно. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. Чрезмерное удовольствие вредит здоровью. Ресурсов на всех не хватает. В еду вообще пальмовое масло добавляют. У пещерного человека появляются непрошеные мысли о спокойной старости: “Может, попытаться до тридцати зим дожить?”. Давайте попытаемся.

Казалось бы, здесь и появляется Сверх-Я. Безопасность, прогнозирование, планирование, оценка рисков. Но нет, это все слишком рационально для нашего внутреннего сатрапа-идеалиста. Чтобы и удовольствие получить, и в реальность встроиться, достаточно Я. Функция Я: примирить любовь к приключениям с безопасностью того места, на которое приключения обычно ищут.

Важно: психике вполне хватает Я, чтобы отразить реальность и использовать это отражение для более эффективного получения удовольствия. Откуда тогда берется Сверх-Я? Элементарно. Следите за руками.

Человек слаб, к выживанию в природе не приспособлен. плохо переносит жару и холод, не устойчив к большинству инфекционных заболеваний, когтями и клыками не обладает. Чтобы сохранить жизнь, получить удовольствие и продолжить род, человек должен использовать орудия труда. Но где гарантия, что человек сам научится эти орудия использовать? Никакой гарантии! И чем сложнее орудие, тем выше требования к когнитивным навыкам homo. Поэтому человек не просто заботится о потомстве, но и обучает отпрысков всем премудростям охоты: будь то облава на волков или стрельба злыми птицами по зеленым швайнам.

Отлично. Дошли до обучения. Сверх-Я приехало? Нет еще. У высших приматов тоже все хорошо с обучением. У орангутанов даже налажен семейный секспросвет[2]. Шимпанзе быстро учатся использовать различные приспособления для решения несложных задач. И “языком” жестов приматы неплохо пользуются. Пожалуй, на этом сходство заканчивается. Довольно об изъянах в обезьянах!

Давайте проведем жирную черту между нами и остальными обезьянами. Во-первых, человек не возвращает орудие труда в природу. Во-вторых, социальный статус человека зависит от его умения пользоваться теми или иными орудиями труда. В-третьих, только человек может не только говорить на каком-то языке, но и сделать сам язык предметом обсуждения. В-четвертых, человек может управлять другими с помощью хитрых языковых приемов: ораторского искусства, манипуляций, двойных связок, метакоммуникации… Не находите, что третий и четвертый пункты похожи на первый и второй? Вот-вот. Отсюда напрашивается пятый пункт. В-пятых, человек использует язык (шире – коммуникацию) в качестве особого орудия труда.

У приматов особенности коммуникации внутри стаи являются следствием реального соотношения сил. Не будем спорить, приматологи приведут множество примеров обезьяньих политических интриг, когда общение используется ради иерархических высот. Однако и вы не будете спорить, что у обезьян коммуникативные штучки находятся в зачаточном состоянии. У людей же коммуникация давно вышла на первый план, а потом и отошла на план второй, пропустив вперед уникальное явление –