Джеймс не вернулся и под утро. И все же только после того, как пришла вторая телеграмма, Лидия решилась отправиться в Лондон и попытаться найти этот дом.

– Граф Эрнчестер – вампир.

Стритхэм – суетливый мужчина со скошенным подбородком, которого Эшер никогда не любил, – уставил на гостя прищуренные голубые глаза, как будто спрашивая себя, с какой целью Эшер морочит ему голову и не повредит ли это его положению главы парижского отделения Департамента. Эшер провел большую часть предыдущей ночи, бодрствуя на борту дуврского парома, затем – в булонском поезде, и все подыскивал довод, который бы убедил представителя Департамента арестовать Кароли в Париже (что скорее всего невозможно, поскольку вряд ли тот поедет куда-нибудь без дипломатической поддержки) или хотя бы отрядить агента, чтобы следовал за ним по пятам.

Когда он, невыспавшийся, голодный и раздраженный, в начале десятого постучал в зеленую крашеную дверь дома на рю де ля Виль л’Эвек, выяснилось, что открыть ее некому. Еще двадцать минут Эшер просидел на скамье под голыми деревьями, выжидая, когда дом подаст признаки жизни. Над городом собирались тучи, вот-вот должен был припустить дождь. «К черту! – злобно подумал Эшер. – Скажу им всю правду».

Стритхэм рискнул усмехнуться:

– Это несерьезно.

– Сам Эрнчестер (иногда он называет себя Фаррен, другое его имя – Уонтхоуп) относится к этому вполне серьезно, – мрачно сказал Эшер, вспоминая мертвого рабочего. – Правду он говорит или нет, будто прожил, питаясь человеческой кровью, два столетия, но я по собственному опыту знаю, что этот человек обладает способностями, за которые хорошо бы заплатили иностранные разведки. Он может пробраться сквозь любую охрану, войти и выйти незамеченным. Он может влиять на мышление людей. Понятия не имею, как это ему удается, но знаю, каков он в деле.

Эшер буквально видел, что за мысли копошатся на донышке прищуренных голубых глаз парижского начальника. Естественно! Стритхэм просто не мог представить ничего подобного. А ведь из всех вампиров, подобно призракам окруживших Джеймса прошлой осенью в Лондоне, Чарльз Фаррен, бывший граф Эрнчестерский, был самым безобидным, меньше других употреблявшим свои зловещие способности, чтобы охотиться на людей, заманивая их в ловушки.

Наблюдая вчера, как тонут в туманной тьме за кормой «Лорда Уордена» желтые огни Дувра, Эшер пытался понять самое странное во всей этой истории: почему венгр связался именно с Эрнчестером?

В Лондоне обитали и куда более опасные вампиры. Почему не с кем-нибудь из них?

Стритхэм скривился в гримасе, очевидно, означавшей улыбку.

– Конечно, доктор Эшер. Департамент вполне разделяет ваше беспокойство, особенно ввиду вашего внезапного ухода… – Это был изящный выпад, и Эшер почувствовал раздражение.

– Все, что я сказал тогда о Департаменте, остается в силе! – Он поставил чашку на стол. Во всяком случае, хотя бы чаем угостили. На такую внимательность он в Париже даже не рассчитывал. – Если бы Департамент собирались взорвать с помощью динамита, я бы улицу не перебежал, чтобы погасить фитиль! Но я вам говорю, речь сейчас уже не о Департаменте! – Голос Эшера по-прежнему звучал ровно, холодно, но старая ярость тлела под слоем пепла. – Речь о стране. Вы не должны позволить австрийцам нанять лорда Эрнчестера.

– Вам не кажется, что вы немного преувеличиваете? Ну примут они на службу какого-то гипнотизера…

– Это не просто гипноз, – сказал Эшер, чувствуя, что если он выйдет сейчас из терпения, то помощи не получит. – Я не знаю, что это такое. Я знаю только, что это страшная сила. – Он перевел дух, понимая, насколько сложно описать физические возможности вампиров даже тому, кто готов поверить в их существование. Хотя бы то, как они гасят разум своей жертвы и следуют за нею незримо, или, находясь на соседней улице, читают сны спящего человека.