Как-то в апреле одновременно прибыли сразу три открытки. Элли нашла свой старый атлас и стала отыскивать названные места. Вырвала из атласа страничку и прикнопила ее рядом с открытками, пометила все места, обозначила маршрут передвижения отправителя. Арта, Превеза, Метеора. Волшебные незнакомые аккорды!

Греция, в которой она никогда не была, становилась частью ее жизни. Как проницательно заметил отправитель, фотографии не могли передать запахи или звуки Греции. Они позволяли лишь мельком взглянуть на нее. И тем не менее Элли начала влюбляться в эту страну.

Неделя за неделей, с каждой полученной открыткой росло желание Элли своими глазами увидеть Грецию. Почтовые карточки обещали яркие краски и блеск солнца, и она жаждала убедиться, что так оно и есть. Всю зиму Элли уходила на работу до рассвета и возвращалась домой в семь, а потому шторы в ее квартире оставались постоянно задернутыми. Даже когда наступила весна, ничего не изменилось. Солнце не могло проникнуть к ней. Не жизнь, а сплошная серость, и, уж конечно, совсем не то, чего она ожидала, отправляясь в Лондон из Кардиффа. Свет, на который она надеялась в Лондоне, казался тусклым. Только открытки и подбадривали ее: Каламбака, Кардица, Катерини – все это сразу же добавлялось к подборке.

Работа по продаже рекламных площадей в экономическом журнале с самого первого дня не приводила Элли в восторг, но рекрутинговое агентство убедило ее, что именно с этого начинается дорога в издательский бизнес. Маршрут этот представлялся ей кривоватым. Клиенты западали на ее звонкий голос и валлийский говорок, и она легко выполняла планы, которые ставил перед ней глава отдела продаж рекламы. Благодаря этому у Элли оставалось в запасе несколько часов, за которые она могла заработать дополнительные комиссионные или, чем она и занималась теперь, убивать время в Интернете в поисках фотографий и сведений о Греции. Среди сослуживиц Элли, тянувших ту же лямку на пороге тридцатилетия, многие спасались здесь от безработицы и горели желанием сменить род деятельности. Подавляющая масса безликого офисного планктона мечтала о сцене. Что же касается Элли, она хотела одного: оказаться как можно дальше от Вест-Энда.

Открытки превратились в наваждение. Идеализированные картинки, которые она собирала, становились для нее все более важными. Летом карточки начали приходить с островов. Фотографии были невероятно красивыми, на них отливали голубизной море и небо. Андрос, Икария… Существуют ли они на самом деле? Или снимки ретушируют? Но вот прошло несколько недель, в течение которых Элли не получила ни одной открытки. Ее захлестнуло разочарование. А любые поиски были заведомо обречены на неудачу.

На выходные, к которым добавились банковские каникулы, она уехала к родителям в Кардифф и субботний вечер провела со школьными друзьями – они бродили по местам, где прошла их юность. Что ж, все успели обзавестись семьями, а кое-кто – даже детьми. Между прочим, одноклассница попросила стать крестной ее ребенка. Элли была у нее подружкой на свадьбе и отказать не могла, но почему-то расстроилась. Должно быть, оттого, что порвалась нить, связывавшая ее с детством.

В Уэльсе стояли холода, но и Лондон показался Элли сумрачнее обычного, когда поезд прибыл в Паддингтон. В подземке по пути к Кенсал-Райз она снова думала про открытки. Может быть, очередная лежит в почтовом ящике? Элли ворвалась в коридор и тут же получила однозначный ответ: ящик был пуст. Вот так, последняя открытка пришла более месяца назад с Икарии…