– Хозяйственная, – подшучивал Доаш и ехидно посматривал на наагасаха.

Погода стала портиться всё чаще и чаще. Из тринадцати дней, что длилась линька наагасаха, девять были пасмурными. Ночи стали холоднее, и Риалашу с Дариллой пришлось всё же ночевать в каюте, в которой теперь было не так уж и душно. Даже малыш Дар подмерзал в своей белой шубке. Дарилла однажды утром нашла зверёныша между собой и наагасахом. И как он только умудрился забраться к ним и не разбудить? Меньше всего от холода страдал Ерха. От лошадей в трюме шло тепло, но и пахло там самой настоящей конюшней.

На пятнадцатый день разразилась жуткая гроза. Молнии, казалось, уходили в самую воду, от грохота грома сотрясался весь мир, а порывы ветра шпыняли корабль как жалкую щепку. Риалаш утащил Дариллу в трюм к лошадям, где и просидел с ней до самого завершения урагана, мрачно сжимая в руках. Ерха, глядя на него, вдруг изумлённо распахнул глаза и протянул:

– Я тока сейчас сообразил! Ежели ты теперя её муж, то вся забота о ней на твой хребет ложится!

Это открытие так поразило старика, что он до следующего утра пребывал в растерянности. Но за ночь он смог привести свои мысли в порядок и наутро со всей серьёзностью выразил Риалашу свои соболезнования, чем вызвал безудержное веселье у Доаша. Наагасах не оценил хорошего настроения нага и выбросил его за борт. Пришлось вылавливать.

В речных портах корабль останавливался только два раза. Оба раза, чтобы пополнить запасы воды и провизии. Остановки были короткими, после чего судно опять отправлялось в плавание. Капитан хотел поскорее добраться до места назначения. Нужно было ещё успеть вернуться до того, как начнутся ледяные ветра. А Риалаш полностью поддерживал его в этом рвении. Ему не терпелось сойти на берег и куда-нибудь утащить Дариллу. На корабле, особенно после того, как они начали ночевать в каюте, нельзя было даже приласкать её как следует, чтобы не нарваться на чей-нибудь излишне любопытный взгляд. Приходилось ограничиваться объятиями и поцелуями. Но целовался наагасах до одури хорошо. Каждый раз после этих поцелуев Дарилле приходилось собирать себя по кусочкам и вспоминать, где она вообще находится. Так что девушка тоже очень сильно хотела сойти на берег.

Лонраса – портового города на берегу Смеяруши – корабль достиг только на тридцать второй день пути после выхода из порта Санариша. Немного потрёпанный путешествием «Шавожский хвост» бросил якорь недалеко от пристани ранним утром. Над горизонтом только-только появился розовый краешек сонного солнца, но на причале уже вовсю кипела жизнь. Три корабля готовились к отплытию, и по речной бухте туда-сюда сновали лодки.

Дарилла, перегнувшись через борт, с жадностью смотрела на знакомые серые стены города. В Лонрасе она никогда не была, но ей казалось, что во всех нордасских городах было что-то общее. Родное. Душу переполнял восторг и трепет. А долетевшая до слуха родная ругань и вовсе заставила её счастливо рассмеяться.

Потом уже счастья поубавилось, и началась суматоха. Подумать только, сколько переполоха могут создать шесть лошадей и один куда-то пропавший Дар. Малыш обнаружился после пятнадцати минут поисков в пустой корзине смотрового. Сочно и цветисто ругаясь, за ним уже привычно полез Доаш.

Лошадей парами подняли из трюма на подъёмнике и опустили на плоскодонку, которая переправила их уже на пристань. Там оказавшиеся на воле животные самым натуральным образом взбесились. Всё же они месяц просто стояли в полутёмном трюме. Даже флегматичная Светёлка пыталась вырвать повод из ладони наагасаха и пуститься вскачь.