– Моя предполагать, что Дзей-ми Крыса. – Китаец бросил оценивающий взгляд на груду одеял. – Умный быть, везучий быть. Либо Дракон. Как он в постель? Драконы быть очень хороши, страстные.

– В последнее время он все больше с тазиком обнимается, – процедила я, желая сжечь груду тряпья взглядом.

– Есть средство. Для рвота, живот, голова – все делать шибко хорошим. Моя знать, – обнадежил мистер Уиллоби.

Я заинтересовалась таким заявлением.

– Джейми знает об этом? Вы уже пробовали?

Голова мистера Уиллоби мотнулась слева направо.

– Дзей-ми не хотеть. Кричать, говорить крепкие слова. Бросить в море. Моя не мочь подойти к Дзей-ми.

Я кое-что придумала и подмигнула китайцу.

– Видишь ли, если у мужчины не прекращается рвота, это очень опасно. – Я говорила так громко, чтобы мой голос достигал каюты, не теряясь в окружающих шумах.

– Да, плохо. Моя знать.

Мистер Уиллоби кивал, показывая мне свежевыбритую переднюю часть черепа.

– Ткани желудка разрушаются, пищевод раздражается.

– Рушить и дразнить?

– Да, представляешь? Кровяное давление повышается, мышцы брюшной полости напрягаются и могут даже разорвать живот. Тогда образуется грыжа.

– О!..

Пораженный китаец издал звук удивления.

– Но самое страшное не это, – проговорила я еще громче, – а то, что яички могут перевиться в мошонке. Они перетянутся и больше не будут снабжаться кровью.

Коротышка, казалось, искренне изумлялся.

– И тогда мужчине придется совсем туго, потому что он перестанет быть мужчиной. – Я говорила тем голосом, каким дети рассказывают ночью под одеялом страшные истории. – Потому что нет другого выхода, как ампутировать яички. Иначе начнется гангрена и человек умрет в страшных муках.

Потрясенный нарисованной мной мрачной картиной китаец зашипел. Я скосила глаза на ворох одеял: он замер, а на протяжении нашего разговора ворочался.

Переведя глаза на мистера Уиллоби, я увидела в них недоуменный вопрос и знаком попросила подождать. Прошло около минуты, и миру явилась волосатая нога, а затем и другая выпросталась из-под одеял.

– Черти вас не берут, – прогудел всклокоченный и крайне взволнованный Джейми. – Входите, иродовы дети.

Парочка в лице француза и шотландки ворковала на корме. Марсали не собрала волосы в узел, и ветер развевал их. Фергюс удерживал ее за талию.

Шаги заставили его обернуться, но при виде идущего Фергюс разинул рот и перекрестился.

– Молчи… умоляю. – Джейми стойко держался, но еще не знал, как его организм прореагирует на внешние раздражители.

Француз молчал, не в силах выдавить ни звука от удивления, а девушка при виде отчима завизжала:

– Папа! Что это такое на тебе?

Она была напугана, и Джейми не стал язвить в ответ, шевельнув головой, над которой, как антенны, торчали золотые иголки.

– Не бойся. Это китаец хочет, чтобы у меня прекратилась рвота. – Джейми говорил осторожно, как будто определяя меру произнесенных слов.

Падчерица подступила к нему и поочередно коснулась иголок, торчавших из-за ушей, из запястья и над лодыжкой.

– Это поможет? – недоверчиво уточнила она. – Тебе сейчас легче?

Джейми искривил губы в ухмылке, возвращаясь к жизни.

– Мне кажется, что я кукла колдуна, которую он утыкал иголками, чтобы извести врагов. Но рвоты пока нет, нет уже четверть часа. Наверное, язычники знали, что делать в таких случаях.

Мы с мистером Уиллоби стояли неподалеку, и Джейми послал нам хмурый взгляд голубых глаз.

– Что-то мне не хочется сосать огурцы, а вот к бокалу эля я бы присосался. Фергюс, ты пособишь мне?

– Конечно, милорд. Идемте.

Парень хотел было взять милорда за руку, но не решился и пошел вперед, увлекая его за собой.