Девица в куст не встраивалась. Но увлеченный художник не терял запала, снова ее пристраивая. И даже начало получаться.

— Нарисовал королеву в окружении прекрасных цветов и отправил ей в подарок. Как ни странно, дошло. Королева Ирма пришла в восторг, приняв дар. Теперь этот портрет постоянно выставляют как официальный образ королевы. И в газетах тоже, — быстро продолжала хозяйка дома, наблюдая за парочкой.

Часть феечек отлетела в ту сторону, наблюдая трепыхания увлеченной парочки около нежных, красивых инарисов. Переживали за сохранность зелени?

Посчитав, поняла, что феечек в зоне видимости почти десять. Девять разноцветных фей крутились вокруг, как веселые бабочки, порхая с листа на листок. Поразительное зрелище!

— А когда Грегори спросили, отчего он решился написать королеву, тот ответил, что вдохновился Королевской выставкой цветов. Столь сильно оказалось впечатление, что решил сохранить событие в красках, — с усмешкой говорила стоящая близко красотка. — Так, буквально в мгновение, он и стал популярным. Главное — уметь себя подать! — съязвила она.

Хмуро глядя, как почти бывший муж любуется молодой красоткой среди прекрасных цветов.

Требуемый образ был получен, и теперь художник трепетал, рассыпая громкие восторженные возгласы.

— Ты нимфа! Непревзойденная! — заявил провокационное. — Я буду писать тебя среди Алинейских роз!

Зря он это сказал! Если на слове «нимфа» стоящая рядом брюнетка еще держалась, то после упоминания роз взвилась неуправляемым смерчем.

— Ах ты, гад! В розах ты писал меня! Изменник! — завопила она, выбегая к парочке.

Первым делом успев отправить фаербол, который почти достиг остолбеневшей от шока девицы. Горячительная почти нимфа стремилась поджарить и эту.

И откуда у нее такая страсть без раздумий швыряться фаерболами?

Девица среагировала. Но не так, как я ожидала. С неба рухнул поток воды, замочив все вокруг.

Меня снова спас зонтик. Только теперь раскрытый над головой. Стояла под ним, чтобы не задевать широким куполом пышные растения. Складывать зонт не стала, намереваясь воспарить в случае опасности обратно на стену, поэтому вода меня и не тронула. А все вокруг залила напрочь. Неслабый поток воды вызвала девица. На безмятежном голубом небе присутствовало небольшое облако. Это из него столько вылилось?

— Инарисы! — закричал насквозь промокший художник, бросаясь к цветам.

Угодившая под водопад зелень несколько накренилась, утратив прежнее очарование. Теперь надо ждать, пока придет в себя и снова распрямится. Как трава после захлестывающих потоков ливня.

— Им противопоказан чрезмерный полив! — с укором продолжил, упрекая юную красотку.

Мокрая, она смотрелась не столь примечательно. И грудь невыразительная, и лицо не такое притягательное без ореола волос и с потекшей тушью. Скорее походит на пробудившееся умертвие, что внезапно угодило под дождь. И глаза сверкают похоже!

Особенно интересно смотрелись торчащие уши, прежде удачно скрытые прической. Теперь они бросались в глаза, превращая девицу в мокрое, потрепанное, ушастое «нечто». Но гордости в ней не убавилось.

Будущая звезда новой картины оказалась водницей, обрушившей свою стихию от испуга. Причем, в значительном объеме и на внушительной площади.

Но опасный фаербол потушила. Еще и замочила черноволосую хозяйку дома.

— Нарисса! Почему ты кидаешься на мою гостью? — возмутился художник, накинувшись на мокрую боевую брюнетку. Жену почти бывшую. — Ты испортила образ! — недовольно продолжил он.

Имея с виду потрепанный вид девушки, что торчала из середины клумбы, создавая нужное настроение. Прежде создавая, а теперь только отпугивая.