По ходу обсуждений щепетильный сербохорват попытался разделить доходы от календаря между нами поровну, но я его уболтал оставить все как есть, выторговав себе привилегию на будущее: мне и девочкам любая фотка из его ателье будет стоить всегда сто экю. И фунтовую баночку меда в каждый мой приезд в Порто-Франко.

Дальше разговор потек уже свободнее, в нем неожиданно выяснили, почему Зоран оказался на Новой Земле.

– Понимаешь, Жора, раньше наш бизнес в Милане обкладывала поборами одна сицилийская семья. Но все было довольно патриархально. Платили импресарио, а исполнители были не при делах, как не ведущие бизнес. И могли за всю жизнь вообще ни разу не столкнуться с мафиозо.

Зоран разволновался и стал «разговаривать руками», как самый заправский итальянец:

– Потом в город пробилась бригада Ндрангеты[78] из Козенцы и потеснила мафию. А у калабрийцев нет вековых криминальных традиций и вообще старых людей нет. Средний возраст «торпеды» там – пятнадцать лет! Отморозки безбашенные. Они даже по-итальянски плохо говорят, все больше бормочут на своем греканико[79]. Образования – ноль, культура ублюдочная, а самомнения – как у древнеримских патрициев. Им потолок – коз своих драть на луканских холмах, а они в столицу мировой моды приперлись порядки устанавливать. К тому же жадные очень. Мало им показалось крышевать только импресарио, они захотели стричь всех подряд. В том числе и меня.

Зоран прервался, чтобы выпить стакан минеральной воды, выдохнул и продолжил свою исповедь:

– Я же сделал ошибку, когда по привычке послал их к импресарио – решать все вопросы с ним. Меня тут же сильно избили. Переломали аппаратуру в студии и поставили меня на счетчик, по которому каждую неделю сумма моего «долга» им удваивалась. К чему я тоже отнесся легкомысленно. В общем, когда я уже почти простился с белым светом, совершенно случайно наткнулся на вербовщика Ордена. И, не раздумывая, удрал сюда. Жизнь спас, но какая тут жизнь? Безопасно, почти сытно, но провинция – она и есть провинция. Нет тут ни блеска, ни культурной жизни.

– Думаю, в Нью-Рино твой бизнес шел бы веселее, – заметила Ингеборге.

– Хватит с меня мафии, – рубанул Зоран, раздув ноздри.

Собрал со стола фотографии и, треща мотором, отчалил в типографию. Доделывать календарь. Завтра заказ должен быть готов. Таково мое условие. Хорошо оплаченное.

Ингеборге, правда, забракованные нами фотки с ней, прекрасной, себе заначила. Еле успел у нее одну отобрать. Для себя. На память.

В 20:00 в «Арарате» на дверях ресторана и воротах появилась табличка на четырех языках: «Извините. Ресторан сегодня закрыт на спецобслуживание», что совсем не отразилось на состоянии Саркиса. Он шуршал как электровеник по всему мотелю с сумасшедшими глазами, пытаясь руководить всеми одновременно. И только приехавший с русской Базы Арам смог его хоть как-то осадить и заставить шуршать вместо него венгерок. А также всех остальных, кто под руку подвернется.

Тут и мы нарисовались.

Ингеборге действительно меня не домогалась, пока речь шла об отрядных делах, но когда она стала меня брить в ванной, тут все и началось, после качественного бритья, слава богу, не во время.

Нельзя так прижиматься к моей спине разными выпуклостями да еще из-под мышки руками внизу теребунькать, одновременно ухо вылизывая.

Так-то вот. Зарекался кувшин по воду ходить.

Все успела Ингеборге погладить.

И меня.

И мои вещи.