Цэрин фыркнул.

– Ну скажешь тоже, трава ластится! Будто я какой нгаспа-колдун. Разве ты видел у меня флейту из кости девственницы? Или может ожерелье из ста восьми крысиных черепов? Глупости это все!

– Ну-ну, дело твое, можешь закрывать глаза. Но как решишь суть свою познать да прошлое себе вернуть – дорога тебе в гомпа Икхо. К другим сынам дракона. Только они тебя примут, как своего.

Над озером воцарилось молчание. Каждый задумался о своем, рассматривая, как пар вздымается над водой. Наконец Пхубу добродушно усмехнулся и, глядя на мрачное лицо Цэрина, добавил:

– Эй, ты чего? Я же не гоню тебя. Не хочешь монахом-воином становиться и ладно. Оставайся в деревне. Пойдешь четвертым мужем к Пассанг. Все знают, что она на тебя глаз положила, плутовка ненасытная, будто мало ей.

После того случая на пути в горный источник, Пхубу больше не заговаривал про необычную природу Цэрина. Насколько тот мог судить, пастух и вовсе ни с кем не обмолвился о случившемся, да и в целом ходил какой-то угрюмый, погруженный в свои мысли. Как ни пытался Цэрин его расшевелить, прежнего Пхубу будто смыли целебные воды источника. Даже свою мать, Лхамо, он сторонился: старался чаще бывать в поле, пропускал обеды, даже повязку и ту сам менял, хоть это было и не с руки. Словно что-то грызло его изнутри.

«Уж не из-за меня ли?» – порой задавался вопросом Цэрин. – «Может, мне и правда пойти к Пассанг четвертым мужем? Не стеснять больше друга своим присутствием в его доме».

Был и еще вариант – монастырь. Пхубу, похоже, уверовал, что Цэрин должен пополнить ряды великих сынов дракона. Но эта мысль претила.

«Только не после того, что я видел в пещере!»

Снова уродливая морда пленника пробралась в мысли, заставив тряхнуть головой.

«Посмотри, как он прекрасен!» – воскликнул в его голове надрывный женский голос: «Посмотри же!»

– Кйакпа! – ответил ей Цэрин, – Ты когда-нибудь замолкнешь?!

– Что? – переспросила Лхамо, вошедшая в комнату с мотками шерсти в руках.

– Да я так, не тебе.

Старуха посмотрела на него странно, затем оглядела комнату:

– Пхубу еще не вернулся?

Цэрин, сидящий на своей кровати, досадливо хлопнул себя по колену:

«Не хватало еще мне прослыть болезным на ум».

– Схожу за ним! – бросил он Лхамо и быстро выскочил на улицу.

Но сам направился к дому Пассанг. Мягкая, пышногрудая, в отличие, например, от своей подруги – угловатой и тощей Бяньбы – Пассанг словно обещала уют, тепло и женскую ласку. Она была на заднем дворе и выбивала палкой ячью шкуру, висевшую на заборе.

«Вот бы и из меня она чужие голоса так выбила!»

Не медля и не задумываясь, дома ли кто из ее мужей, Цэрин подошел к Пассанг и обнял сзади. Она испуганно охнула, но получив мягкий поцелуй в шею, тут же расслабилась и откинулась на Цэрина. Он же неторопливо скользнул руками по ее талии, поднимаясь выше. Грудь Пассанг словно налилась, давая прощупать мягкие изгибы сквозь ткань одежды.

– Пойдем в дом, – порывисто выдохнула она. – Дава и Чунта повезли ячмень в соседнюю деревню. – Она положила свою ладонь поверх ладони Цэрина, побуждая его не стесняться в ласках. – А Цзяньян ушел к Тхори, пока ее муж в Икхо.

Цэрин усмехнулся и провел языком по нежной шее Пассанг:

– Интересно получается. Мы с тобой, он с ней…

– Да нет же, ты верно не так понял. – Грудь Пассанг высоко вздымалась. – У Тхори начались роды.

Он вспомнил, что видел беременную женщину еще в тот самый первый день, когда попал в эту деревню. Но больше она ему на глаза не показывалась. Да и Цзяньян – лекарь, а не повитуха. Зарождающееся беспокойство ослабило его настрой: