Корнелий де Бруин (1652–1727). Астрахань в 1703 г.

Памятник Афанасию Никитину в Твери. (Фото А. Широкорада)

Поэтому в XV веке купцы любили присоединяться к посольским караванам. В 1465 г. в Москву прибыло посольство во главе с Хасан-Беком от ширваншаха Шемахи Баку Фарух Йассара.

На обратном пути к каравану Хасан-Бека в Нижнем Новгороде присоединились тверские купцы, в числе которых был и Афанасий Никитин.

Обратим внимание, до Астрахани корабли дошли без инцидентов. Местные власти их не трогали. На караван напали люди астраханского Касим-Султана.

В конце концов Афанасий Никитин с девятью товарищами добрался на судне Хасан-Бека до Дербента. Далее Афанасий, у которого, видимо, оставались припрятанные деньги, вернулся в Дербент, оттуда морем дошёл до Баку, крупнейшего города на Каспии. А из Баку Никитин отправился в Персию, в Мазендеран.

Первым большим персидским городом, в котором оказался Никитин, был Кашан. Позже он переехал в Йезд. В Персии Афанасий разбогател, правда, источники дохода не указал. Ну а далее он двинулся в Ормуз, а затем в Индию.

Царь Пётр, занятый войной со шведами, никогда не забывал и о Каспийском море. По его указу для Каспия в Казани постоянно строились различные суда: с 1701 г. – каты, с 1715 г. – бригантины, с 1716 г. – шхуны и шнявы, с 1719 г. – гукоры, с 1722 г. – гекботы и т. д.

Это были небольшие парусные или парусно-гребные суда, вооружённые пушками малого калибра (от 1 до 8 фунтов). Они больше предназначались для перевозок войск и грузов, чем для боевых действий. И это было вполне оправдано из-за мелководья на Волге и из-за отсутствия боевых кораблей у вероятного противника на Каспии.

В 1714 г. до Петра Великого дошли слухи, что на берегах реки Амударьи найдены богатейшие «золотые россыпи», и что хивинский хан решил скрыть это от русских и приказал отвести воды Амударьи от Каспийского к Аральскому морю. Насколько верны были эти слухи, у современных ученых нет единого мнения. Клондайка на Амударье явно нет и не было. А вот по крайней мере один из рукавов Амударьи в XIV–XVII веках соединялся с Каспийским морем. Его появление некоторые историки связывают с разрушением монголами многочисленных плотин на Амударье. Так или иначе, но Пётр очень заинтересовался Средней Азией.

30 августа 1721 г. в городе Ништадте был заключён долгожданный мир со Швецией. Сенат и Синод поднесли царю титул «Отца отечества Всероссийского Императора и Петра Великого. Пётр недолго церемонился и принял их»[13].

Пётр решил, что императору не подобает долго сидеть дома, и надумал начать войну с Персией.

Ещё в 1715 г. в Персию отправилось посольство Артёмия Петровича Волынского. Фактически это была разведывательная миссия. Он и визирь 30 июля 1717 г. подписали коммерческий трактат, ратифицированный в 1718 г. обоими монархами. По этому трактату России предоставлялся ряд торговых привилегий. В частности, право на приобретение в Персии шёлка-сырца, запрещенное для всех европейцев.

По возвращении из Персии Волынский был назначен астраханским губернатором и уже в этом качестве вступил в переговоры с картлийским[14] царем Вахтангом VI. Последний был рад вступить в союз против шаха.

Поводом к вторжению русских в Персию стало избиение русских купцов лезгинским князьком Дауд-беком и казы-кумыцким князьком Суркаем в городе Шемаха.

15 мая 1722 г. царь отслужил молебен в Успенском соборе Кремля, под пушечную пальбу сел на «москворецкий струг» и отплыл вниз по Москве-реке в Астрахань. Струг этот представлял собой довольно крупное гребное судно длиной 42,7 м и шириной 6,7 м. Через каждые 60 вёрст струг причаливал к берегу, где его ждала новая смена гребцов. 17 мая Пётр был уже в Коломне, 30 мая – в Нижнем Новгороде, а 19 июня – в Астрахани.