С Шуриком, по понятным причинам, делиться своими переживаниями ей не хотелось. Что касается Дани, то его родители взяли отпуск и махнули вместе с сыном в Ленинград - на белые ночи. Так что Светке поневоле приходилось в одиночку маяться столь тягостным ожиданием.
Она была дома одна, когда тишину квартиры разорвала пронзительная трель "межгорода". Девочка сразу поняла, что это с "Мосфильма" - почувствовала это всем своим существом, всем сердцем. Стрелой метнувшись к аппарату, она змеиным рывком сорвала трубку, впопыхах чуть не уронив её обратно на рычаг, и взволнованно выдохнула:
- Алло?..
Это был режиссёр. Она сразу узнала его по голосу. Впрочем, он тоже её узнал.
- Света, добрый день. Николай Романовский беспокоит, - представился он таким деловым тоном, что Светка покрылась мурашками от волнения и значимости момента. - Могу я переговорить с твоей мамой?
- Ой, а её дома нет, - расстроенно выпалила девочка. - Она ещё на работе...
Возникла секундная заминка.
- Ммм... А кто-нибудь из взрослых есть?
- Я одна, - выдавила Светка убитым тоном, боясь, что сейчас он распрощается с ней и повесит трубку.
- Хорошо, - протянул Романовский, - тогда я перезвоню позже, из дома. Предупреди маму, чтобы, по возможности, никуда не отлучалась часиков с восьми вечера. Кстати, - словно бы спохватился он, - поздравляю тебя, Света! Ты прошла, художественный совет тебя утвердил.
Несмотря на то, что режиссёр произнёс это вроде бы спокойным, будничным тоном (да для него, наверное, это и были будни - очередная артистка прошла очередные кинопробы, одна из многих), у Светки в животе моментально вспорхнул рой бабочек, щекам стало горячо-горячо, в ушах зазвучали фанфары, а перед глазами блестящими гроздьями принялись рассыпаться фейерверки. Она собрала остатки своей выдержки чтобы не завизжать от восторга, не завопить "ура" и не наделать прочих глупостей. Когда она вновь заговорила в трубку, голос её был спокойным, преисполненным чувства собственного достоинства - и это было ой как нелегко: попробуйте-ка сохранять серьёзность тона, когда ваш рот растянут в идиотской счастливой улыбке до самых ушей.
- Спасибо, Николай... - тут она со стыдом поняла, что от волнения забыла отчество режиссёра, и мгновенно перестроилась:
- ...дядя Коля! А что мне теперь нужно будет делать?
- Поначалу кое-что должна сделать твоя мама. На этот раз она не сможет отправить вместо себя сестру - необходимо, чтобы она приехала на киностудию сама и подписала кое-какие бумаги.
Радость, минутой назад бешеным фонтаном взметнувшаяся в Светкиной душе, слегка притухла. Согласится ли мама - вот в чём вопрос... Романовский же, не подозревая о её затруднениях, продолжал вещать:
- ...Ну, ты же понимаешь, что мы должны оформить всё, как положено, по закону. В конце концов, мама будет получать за тебя гонорар...
- Гонорар? - растерянно переспросила Светка. Он засмеялся её наивности и неискушённости в этих вопросах.
- Тебе ведь за фильм ещё и заплатят, представляешь, какая приятность? Ну и потом, уже в конце июля, мы с группой выезжаем на съёмки в Ялту. На месяц.
Светка сжала трубку пальцами так, что они заныли. Это звучало, как сказка. Съёмки в Ялте... месяц на море... чёрт, мама ведь и правда может зарубить всё на корню! Она никогда не одобряла дочкиной тяги к кривлянию и лицедейству.
- Дядя Коля, - осторожно подбирая слова и обмирая от страха, произнесла она. - А что, если мама скажет... ну, вдруг она опять не сможет приехать в Москву?
- Почему? - искренне удивился он.
- У неё совсем-совсем нет времени. Работа и... всё остальное...