– Домой, мистер Хобсон?

– Да. Сегодня ночью директор скончался во сне, поэтому занятия отменяются. Твоему отцу пришлют извещение о похоронах, Морган Третий. А теперь ступай.

– Нельзя ли мне повидаться с Монктоном-младшим, сэр?

– Сегодня нет. До свидания, – твердо ответил мистер Хобсон и слегка подтолкнул Уильяма Генри в спину.

У Стоун-бриджа малыш остановился и нахмурился. Какая досада! Папа ушел в Киншем, дедушка и бабушка заняты привычными делами – что же ему делать целый день без Джонни?

Впервые в жизни Уильяму Генри представился случай заняться тем, чем он пожелает, никого не ставя в известность. В таверне думали, что он в школе, а из школы его отправили домой. Идти в таверну мальчугану не хотелось. Приняв решение, Уильям Генри сбежал с моста, но направился не к дому, а к Клифтону.

Первый привал он сделал на крутом склоне Брэндон-Хилла. Уильям Генри карабкался вверх, воображая себя солдатом-«круглоголовым» из армии Кромвеля, осаждающей Бристоль. Застыв на вершине холма, он долго разглядывал дымоходы печей для обжига извести и болотистые низины, а затем обернулся к руинам роялистского форта на Сент-Майкл-Хилле. Вскоре игра наскучила мальчугану, и он запрыгал с камня на камень, пока не выбрался на тропу, а затем проскакал на одной ножке до Джейкобз-Уэлл, некогда служившего единственным источником воды в Клифтоне. Колодец окружали дома, не вызывавшие в ребенке никакого любопытства. Он промчался мимо церкви Святого Андрея, покувыркался на пружинистом дерне Клифтон-Грин и решил дойти до Манилла-Хауса, последнего в ряду особняков, взбегающих на холм.

– Здорово, журавлик! – послышался дружелюбный оклик из-за изгороди, примыкавшей к поместью Бойса.

– Здравствуйте, сэр.

– А как же уроки?

– Директор школы умер, – коротко объяснил Уильям Генри и взобрался на невысокую изгородь. – А вы кто?

– Ричард, конюх.

– Моего папу тоже зовут Ричард. А меня – Уильям Генри.

Конюх подал мальчику загрубевшую ладонь.

– Рад познакомиться.

Следующие два часа Уильям Генри ходил по пятам за Ричардом, гладил лошадей, заглядывал в пустые денники, таскал воду и сено и болтал без умолку. Конюх угостил его кружкой легкого пива и ломтем хлеба с сыром. Подкрепившись, Уильям Генри помахал новому другу на прощание и направился вверх по склону холма.

Манилла-Хаус был так же пуст, как Фримантл-Хаус, Дункан-Хаус и Мортимер-Хаус. Куда же идти теперь?

Разговаривая сам с собой, Уильям Генри услышал за спиной топот копыт, обернулся и увидел всадника со знакомым приятным лицом.

– Мистер Парфри!

– Боже милостивый! – ахнул Джордж Парфри. – Что ты здесь делаешь, Морган Третий?

Уильям Генри густо покраснел.

– Я просто гуляю, сэр, – смущенно объяснил он. – Занятий сегодня нет, а папа ушел в Киншем…

– Почему же ты не дома, Морган Третий?

– Сэр, меня зовут Уильям Генри.

Мистер Парфри нахмурился, пожал плечами и протянул руку.

– Я помню, Уильям Генри. Ладно, забирайся в седло. Я прокачу тебя, а потом отвезу домой.

Неслыханная удача! За всю свою жизнь мальчуган ни разу не ездил верхом. Он устроился в седле перед мистером Парфри; ему показалось, что земля так далеко внизу, что у него закружилась голова. Он очутился в совершенно новом мире, словно взобрался на самую верхушку дерева! Как плавно и мерно перебирал ногами жеребец! Какой чудесной оказалась поездка с другом – ничем не хуже прогулок с папой! Уильям Генри таял от восторга.

Они рысью проскакали по Дердхэм-Даун, распугивая овец, и смеялись не переставая. Мистер Парфри охотно отвечал на вопросы ученика, а Уильям Генри обнаружил, что его учитель знаком не только с латынью. Они подъехали к краю ущелья Эйвона, где мистер Парфри обратил внимание спутника на оттенки камней и объяснил, что железо придает серовато-белому известняку сочные ржаво-розовые и сливовые тона. Учитель указывал хлыстиком на цветущие растения среди летней травы и уверенно произносил их названия, а потом принялся учить Уильяма Генри различать цветы.