Но моя радость – в тех немногих людях, которые любят меня и доверяют мне. Даже если весь мир против меня, это неважно. Одного-единственного санньясина будет достаточно; фактически даже этого не нужно. Я один достаточен сам по себе, потому что я абсолютно уверен в истинности того, что я говорю: именно таким путем придет новый человек, именно таким образом человечество может быть спасено. Во мне нет ни тени сомнения.

Неважно, что людям потребуется триста или пятьсот лет, чтобы признать, что они упустили, что они могли бы научиться гораздо большему из прозрения этого человека. Вместо того чтобы учиться у этих прозрений, они тратят мое время впустую, изгоняя меня из одной страны в другую всеми возможными путями, пытаются создать фальшивый образ, чтобы молодежь мира не могла попасть под мое влияние.

Но существование действует очень чудесным образом. В тот день, когда меня арестовали на Крите, все экземпляры единственной моей книги «Скрытая Гармония», переведенной на греческий язык, были распроданы – всего за один день. Не осталось ни одного экземпляра.

Они думают, что причиняют вред, но истина – это нечто такое, чему нельзя причинить вред. Что бы вы ни делали, каким-то образом это оказывается для нее поддержкой.

Любимый Ошо,

Я слышал, ты сказал, что ты – один человек – в одиночку борешься со всем миром, считаешься опасностью для мира, и так далее. Я знаю, что каждый из нас, – каждая индивидуальность, – один. В то же время мне хочется крикнуть тебе: «Но, Ошо, все мы, все, кто тебя любит, с тобой!» – потому что, влюбленные в тебя, мы – это ты.

Это правда, и именно потому, что вы со мной, так глубоко со мной, что вы со мной одно целое, я могу сказать, что я один борюсь со всем миром. Вы не отдельны от меня, вы – часть меня. Поэтому, хотя вы здесь, это не меняет моего одиночества. Вы становитесь его частью, растворяетесь в нем.

Мое усилие здесь – в том, чтобы подчеркнуть тот факт, что так называемая интеллигенция – не настоящая интеллигенция. Ни у кого из нее не хватает храбрости выступить против своих правительств, сказать, что то, что они делают, это абсолютно преступное преследование одной-единственной индивидуальности, которая не причинила им никакого вреда.

Напротив, я чувствую, что чем плотнее становится мировой заговор против меня, тем счастливее кажется так называемая интеллигенция – потому что я представляю опасность и для них. Они – только знающие. А я крушу знающих людей и говорю им: «Будьте честны и признайте, что вы столь же невежественны, как и все остальные». Вместо того чтобы протестовать, они кажутся довольными.

И так называемые религиозные люди кажутся довольными, вместо того чтобы протестовать, потому что я обращаю их внимание на то, что просто быть членом какой-либо религиозной организации недостаточно для того, чтобы быть религиозным. Религиозность – это нечто совершенно другое, это индивидуальный рост, индивидуальная реализация. Поэтому все они тоже очень довольны происходящим.

Всевозможные фанатики, которые думают, что они и только они обладают истиной – и кроме того, чтобы громко кричать, у них нет никаких аргументов, никакого влияния, – очень довольны.

Когда я преподавал, одна молодая дама, очень красивая, изящная, пришла ко мне домой и дала мне какую-то литературу, пропагандирующую христианство. Я просмотрел заглавия и сказал:

– Можете ли вы встать, взять в руку один из этих памфлетов и честно сказать, что написанное в них – ваш собственный опыт?

Она очень рассердилась, и все изящество пропало. Она сказала: