– Сэ эй олэ нин, – сказал финн.

– По-русски давай! – рявкнули хором Кирилл Петрович и Колобок.

– Это не так, – перевел Лассе. – Не все. И финны не все.

– Ой, нет, помню! С американцем! – завопила Ксения, будто не слышавшая других. – Точно с американцем! Он Аглаю в Америке продавать собирается! Но нализался… Спирт с глюкозой не потянул!

Я поинтересовалась, откуда на вечеринке у такой раскрученной певицы, как Аглая, может быть спирт с глюкозой. Я ожидала бы коллекционное шампанское и коньяк.

– Ничего ты не понимаешь, – довольно презрительно посмотрела на меня Ксения Болконская. – У нас часто устраиваются тематические вечеринки.

– Спирт с глюкозой – это, по-моему, что-то медицинское, – заметил с кровати Кирилл Петрович.

– Так Аглая же – медсестра по профессии. Вот и вспомнила, как в больнице работала. У них главным напитком был как раз спирт с глюкозой. У американца не пошло… Да и у меня, признаться, башка с непривычки болит…

– Итак, вы ушли с американцем?.. – снова заговорил Лассе.

– Не помню я! И вообще, может, я не с американцем ушла? – задумчиво произнесла Ксения.

– Вас осталось тринадцать грешников… – произнес механический голос непонятно откуда.

Мы все дернулись и замерли на мгновение. Потом все заговорили одновременно. К нам прибежали Иван Васильевич с Агриппиной Аристарховной. Мы слышали, как в ванной льется вода. Потом Лялька опять радостно завизжала.

Я обвела взглядом собравшихся. Двое американцев – Ник с Лен, финн Лассе, Колобок с Крокодилом, журналистка Ксения Болконская, мастер по ремонту телевизоров Кирилл Петрович, бывшая балерина, бомж, я и Лялька в ванной. Одиннадцать. Юрки спит в комнате, где проснулись мы с Лассе. Еще должен быть моряк. Разве есть кто-то еще?

Лассе объявил, что идет проверять друга, быстро вернулся и сообщил, что с ним все в порядке, просто еще не проспался, но в этом нет ничего удивительного.

– Пойдемте посмотрим на трупы, – предложила бывшая балерина.

– Агриппина Аристарховна, уж от вас-то я этого не ожидал! – воскликнул Колобок.

– Почему? – удивилась маленькая старушка. – Я должна своими глазами убедиться, что вам ничего не привиделось, мальчики. Мне в жизни встретилось много мужчин, которым регулярно что-то виделось или снилось… Это, похоже, у нас национальное… Вот мы с Мариночкой, Леночкой и Ксенией посмотрим и тогда уже будем точно знать, есть трупы или нет.

– Не называйте меня Леночкой, – попросила американка. – Я – Лен. А Леночкой меня называл мерзавец Паскудников. Не по его ли милости мы тут все оказались?

– Сашуля не мог устроить такую подлянку, – уверенно заявила Ксения. – Он – милый, добрый человек, он любит людей…

– И больше всех – свою мертвую мамашу! – взвизгнула Лен.

– Мама – это святое, – сказал Крокодил.

– Неужели у вас не учат уважению к родителям? – подал голос с кровати Кирилл Петрович, который, похоже, никак не решался ступить на пол. Возможно, опасался, что пол под ним начнет качаться, как палуба? Кстати, что-то моряк давно не орал.

Об отношении к родителям в Америке поведала я, которой доводилось об этом слышать от самих американцев. У них считается нормальным сдать родителей в дом престарелых и не ухаживать самим за больными. Да, конечно, их дома престарелых не идут ни в какое сравнение с нашими, и там средний американец может позволить себе нанять сиделку, но сам факт… Как правило, дети покидают дом после окончания школы, уезжают учиться в другой город и с тех пор уже живут отдельно.

Я могла бы еще долго говорить про их семейный уклад, но меня перебила Лен.