Насчет последних двух пунктов Алеста сомневалась кардинально: чтобы мать размякла от мальчика? Рожденного не от Деи, а от какого-то мужика? Да ее инфаркт хватит. Сначала инфаркт, а потом накроет приступ бешенства. И амбиции к тому времени не уменьшатся, а точно увеличатся, ведь Алеста своим проступком станет должна втройне.
К тому же мысли о сексе с незнакомым мужчиной не рождали в голове Алесты ничего, кроме смутной тревоги.
- Как-то все это… противно.
- Мой план противный?
- Да план, может, и не плохой, а врать противно.
- А тут вранья будет мало. Ты и скажешь, что хотела все сделать, как «ты велела. Знаю, мама, ты была права – ты всегда во всем права, - но так получилось…»
- Лизнуть предлагаешь?
- А кто на это не велся?
- Все равно противно.
- Ну, если противно, тогда тебе остается только одно.
- Что?
Неужели существовал еще вариант номер три? Алька взглянула на подругу, но, к своему удивлению, наткнулась не на смешливые, а на совершенно серьезные серые глаза:
- Тогда учись драться. Драться так, чтобы, - она запнулась, - …если уж не отбиться, так хоть помереть достойно.
- Тьфу! Чего бы доброго!
И Аля, пытаясь проплеваться, принялась издавать губами неприличные звуки.
- Говорю же, родить легче! – захохотала Талия. – Ты только скажи, а там мы тебе приличного мужика найдем!
И она с удовольствием принялась доедать второй йогурт.

4. Глава 4

Глава 4. Баал.

- Вставай.
Это слово могло прозвучать мягче, будь в него добавлена нотка ласки, прошения, нежности или хотя бы заискивания, но Баал не вложил в него ничего, кроме равнодушия.
Он сел на край кровати, сложил мощные руки на голые колени и принялся ждать.
За спиной зашуршали простыни.
- Уже?
Он не стал оборачиваться – и так знал, что там лежало: пара хороших титек; крепкие, как у гнедой кобылы, слишком жилистые, на его вкус, ноги и приятное, если бы не исказившее его в этот момент раздраженное удивление, личико. Другой бы описал гостью иначе – жгучей томной рыжеволосой красавицей; Баал же описал ее парой титек, за которые пять минут назад держался. Вот они были хорошими, все остальное – так себе.
- Одевайся.
Девица (он забыл, как ее звали. Или не спросил?) приподнялась и уселась за его спиной.
- Но еще только полночь. Давай я уеду утром, как все приличные девушки.
«Приличные девушки не раздвигают ноги перед первым встречным», - этого он вслух говорить не стал. В конце концов, ему нужна была «неприличная», потому что у нее имелось то, куда можно было воткнуть вставший член – он виноват, что член у него время от времени стоял? Родился бы просто демоном и не испытывал бы подобных мук, но Регносцирос родился наполовину человеком и, значит, имел человеческое тело. А у мужских человеческих тел, черт бы подрал их физиологию, иногда стоял член. Не все же время терпеть?
Гостья, тем временем, решилась сменить тактику и протянула руку к его голове, попыталась погладить.
- Не трогай мои волосы.
Теперь разозлилась она. Не надула губы, как сделала бы при другом – поняла, что при Баале подобный номер не сработает, - попросту скинула маску и изменилась в лице.
- За волосы трогать нельзя! Книги твои трогать нельзя! К камину подходить нельзя! Продукты в холодильнике можно потрогать?
- Потрогаешь в магазине, когда выйдешь.
И он, чтобы избежать прикосновений, поднялся первым. Поддел брошенные на кресло джинсы, прошел в ванную, заперся, включил воду. Уже стоя под тугими горячими струями услышал, как в комнате что-то разбилось, а затем хлопнула, едва не обрушив стену, входная дверь.