Я чувствую себя как моя Катя в очереди на манту: грущу от того, что жду боли. Но на этом перепутье любое решение – это боль, а я никак не решусь войти в нее.
Моей Кате пять лет, она не может встать и уйти из очереди.
А я могу. Дернуть стоп-кран и прекратить это все.
Мой поезд на полном ходу встанет, вероятно, всем будет несладко, перевернет меня нехило, тряханет, зато вернется ощущение подконтрольности ситуации: это я решила, когда пришло время боли.
Я не просто сижу и жду в очереди, в коконе неопределенности, я действую.
– Я злюсь на себя за то, что никак не дерну стоп-кран, – признаюсь я психологу.
– Почему?
– Потому что бездействую. Мне не нравится статус-кво, мне хочется все изменить, но я никак не созрею.
– Ты не бездействуешь, ты собираешь информацию. Семь раз отмерь, один – отрежь. Вот ты отмеряешь. Ты же не можешь сразу рубануть…
Да, не могу.
Я отмеряю. Впитываю информацию. Думаю о том, как я буду потом. Одну проблему я решу – вынесу подлеца за скобки, другую создам: я предала человека, близкого, родственника.
Нельзя так.
Хотя кто это сказал? Кто вообще, кроме Уголовного кодекса, решает, как можно и как нельзя…
Однажды произошла забавная ситуация с дочерью.
– Мама, в честь твоего дня рождения я разрешаю тебе выбрать, какое платье мне надеть и что я буду есть на завтрак, – радует меня дочь.
– Хм. Это подарок такой? Ты ж рисунок обещала, – удивляюсь я.
– Я не успела. Поэтому дарю то, что ты любишь, – все решать.
– Нет, Кать, ты ошибаешься. Я мечтаю решать как можно меньше, – смеюсь я. – И нельзя подарить свою необходимость «все решать» другому человеку. Это надо самому, Кать, делать.
Вот я и решаю. Не знаю, какой выбор в итоге будет верным. Но знаю, что решение – это когда ты больше не можешь быть там, где ты находишься, и ты уже столько раз отмерил, что больше не можешь не отрезать…
НАДО, ПРОСТО НЕОБХОДИМО ИНОГДА БЫТЬ ЖЕСТКИМ. ДАЖЕ ПОРОЙ ЖЕСТОКИМ. ВОЗМОЖНО, ЭТО РАСТИТ В НАС ВНУТРЕННИЙ СТЕРЖЕНЬ – НЕ ПОЛУЧИТСЯ ВСЮ ЖИЗНЬ ПРОЖИТЬ В ЖЕЛЕЙНОМ СОСТОЯНИИ.
Поэтому давайте-ка дальше жить и все сами решать. Сделаем манту. Выберем себя. Съездим на ту плановую госпитализацию…
– Извините, это отдел маркетинга? Добрый день. Я вот по какому поводу… Можно я подарю вам другую фразу для сбора документов с ваших подопечных? Вот такую… Она мягче и добрее.
– Нет. Нам не надо. Наша лучше, потому что она пугает. Ненапуганный человек не боится ошибиться и не все документы собрать. Поэтому мы хотим напугать. К нам летят из других городов. Очень обидно «разворачивать» их из-за их же невнимательности…
А, ясно. Иногда жесткость – это осознанный выбор. Чтобы спасти и защитить.
Я, кстати, дернула тот стоп-кран. И близкий родственник очень удивился, что так бывает. Сказал:
– Надо же, как тебя все достало.
– Не все. Меня достали поступки вполне конкретного человека.
– Я понял.
– Не знаю, что ты понял.
– Что ты на вид мягкая, а внутри нет.
– И все? Жаль.
– Жаль?
– Жаль, что мы всегда все понимаем про других людей. А единственный человек, про которого мы реально можем что-то понять, – это мы сами…
– Я подумаю об этом.
– Подумай. В моем титане всегда найдется мягкая дверь.
– Для близких родственников?
– Для тех, кто умеет признавать свои ошибки…
На той госпитализации я напутала со сроками действия одного документа. Но нас все равно пустили. Наверное, в любом титане есть мягкая дверь.
Сорняк
У нас образовалось два родительских чатика: с воспитателем и без.
Это было удобно: тот, что с воспитателем, – сухой и информационный, тот, что без, – бурлящий, активный.