Машина резко затормозила. Ремень безопасности удержал меня от столкновения с бардачком. Я со стоном откинулась на спинку кресла и машинально потерла места, где сильнее всего врезался ремень.

— Ты чего? — возмутилась я.

— Что произошло в тот вечер, Ксюша?! — потребовал мужчина.

Взглянув на него, я поняла: Егор мне ничего в воду не подливал. Так искренне человек врать не может.

Я еще некоторое время с подозрением рассматривала Беляева. Уж слишком эмоционально выглядел его порыв выяснить, что со мной произошло.

— Не молчи. — Парень взлохматил свои русые волосы и проникновенно посмотрел на меня. В зеленых глазах было столько чувств тревоги, что я буквально задохнулась от них.

— Мне что-то подсыпали в воду, — пролепетала, не разрывая наш зрительный контакт. — Через пару минут я плохо себя почувствовала и вернулась домой. — Опустив некоторые события, поделилась с мужчиной. Я столько времени винила его во всех грехах, совершенных мной в тот день, что сейчас, узнав правду, чувствую себя скованно и, мягко говоря, неловко.

— Вот черти! — Мужчина вцепился в руль так сильно, что костяшки пальцев побелели. — Ты узнала, что это было? Анализы сдавала? Симптомы свои помнишь? — посыпался град вопросов.

Я на минуту пришла в оцепенение. Мне, конечно, приятно знать, что Егор так выказывает свое беспокойство обо мне, но не настолько же…

— Нет, я не сдавала анализы. И симптомы свои уже не помню.

— Почему ты не стала выяснять, чем тебя отравили? — обвиняюще спросил. Мне стала неприятна его агрессивно настроенная настойчивость.

— Зачем? Я не умерла и сейчас чувствую себя прекрасно. Да и потом, у меня было стойкое ощущение, что в этом замешан ты, — начиная раздражаться, сухо проговорила.

— Я? Ты серьезно меня подозревала? — нахмурился он так, будто я его помоями облила с ног до головы.

— А кого я могла подозревать, если выпила только воду, принесенную тобой? Да и потом, ты все это время был слишком настойчив в своих намерениях. — Не без обвинений высказала ему свою правду. Настойчивость Егора сыграла с ним в злую шутку. Если бы я обратилась в полицию, то он бы самый первый попал в список подозреваемых.

— Теперь буду знать, что, проявляя знаки внимания понравившейся девушке, я автоматически становлюсь для нее маньяком, — буркнул Егор, бросив на меня обиженный взгляд.

— Заметь, я такого не говорила.

— Но намекнула именно на это.

Я сжала руки в кулаки, злясь на беспочвенные обвинения Егора. Чего прикопался, спрашивается?

— Ну, не виновен, так не виновен! Было и прошло! Закрыли тему и забыли. — Я отвернулась к окну, медленно закипая от злости. Машина, наконец, тронулась с места, и мы продолжили ехать к моему дому.

Мужчина долго ничего не отвечал. Молчал хуже партизана на допросе. Я под гнетом обоюдного молчания начала постепенно остывать. Взъелась на него, когда он искренне хотел разобраться в ситуации. Во всем виноваты мои нервы, натянутые, как струны на гитаре. Взвинченное состояние стало моим постоянным попутчиком. И все из-за случившегося инцидента на празднике Гали! Как знала, что не стоит туда совать свой нос!

— Прости.

Я обернулась на голос Егора, удивленно вскинув свои брови.

— За что?

— Я вел себя неподобающе.

«Что он такое говорит?»

— Ведь именно мое поведение спровоцировало тебя думать, что я мог так подло с тобой поступить. Если все обошлось, давай начнем заново наше знакомство и общение? Что думаешь?

К моменту окончания речи Егора, автомобиль остановился в знакомом дворе моей съемной квартиры.

— Наверное, ты прав, — улыбнулась мужчине. — Давай попробуем.