Влиятельность подобного уровня не может быть не замечена Вашингтоном. Правительство США действует подобно «Черной Руке»[3] – прототипу мафиозного клана, показанного во второй части «Крестного отца». Выплата денежных взносов за протекцию под видом финансовой поддержки кампаний, пожертвований в нужные фонды, наем «правильных» консультантов, юристов и лоббистов и отсутствие критики в адрес действий правительства защищают бизнес от внешних вмешательств.

Тем, кто не платит за протекцию, в качестве предупреждения Вашингтон выбивает окна. В Америке двадцать первого века правительство будет ломиться к вам в окна с политически-мотированными обвинениями в уклонении от налогов или руководствуясь антимонопольной политикой. Если компания упорно отказывается придерживаться нужной линии поведения, правительство вновь возвращается, но уже затем, чтобы окончательно уничтожить бизнес.

Администрация Обамы вывела масштабы политического преследования на небывалые высоты уровня 1934 года, когда администрация Рузвельта выдвинула обвинение в адрес Эндрю Меллона – бывшего выдающегося министра финансов. Состав преступления Меллона заключался в его богатстве, а также в том, что он был оппонентом Рузвельта. В конечном итоге Меллона оправдали по всем пунктам обвинения. Тем не менее политические преследования широко практиковались в когорте левого крыла Рузвельта.

Джейми Даймон, исполнительный директор JPMorgan Chase, в 2012 году публично раскритиковавший политику Обамы по банковскому регулированию, получил жесткий урок в политической дисциплине. В течение последующих двух лет JPMorgan выплатила более 30 миллиардов долларов в штрафах, неустойках и взысканиях за несоответствия требованиям и в связи с урегулированием вопросов, связанных с множественными обвинениями в уголовных и административных нарушениях, выдвинутых Министерством юстиции Обамы и контролирующими органами. Администрация Обамы понимала, что атаки на организации будут эффективнее атак на физических оппонентов, совершаемых Рузвельтом. Находясь под властью новой «Черной Руки», акционеры платили по счетам, а руководство держалось на должности, храня молчание.

Играя в политические игры, Финк оказался проницательнее Даймона. Как сообщает журнал Fortune, «Финк <…> сильный демократ <…> и, по многочисленным слухам, должен вскоре заступить на ответственную административную должность министра финансов». Ранее Финку удавалось избегать атак, которым подвергались его соперники.

Сейчас же он столкнулся с угрозой, которая оказалась серьезнее, чем целенаправленное преследование и враждебность со стороны администрации президента. Угроза сопряжена с Белым домом, но исходит она от высших уровней МВФ и клуба Большой Двадцатки (G20), куда входят главные экономические силы. Эта угроза носит очень успокаивающее название, данное для того, чтобы сбить с толку тех, кто не является экспертом. Название G-SIFI означает «международные системообразующие важные финансовые институты»[4]. Простым языком G-SIFI означает «слишком крупный для банкротства» (too big to fail). Если компания состоит в списке G-SIFI, то она будет поддерживаться правительством, поскольку ее потенциальное банкротство способно обрушить глобальную финансовую систему. Этот список не ограничивается крупными национальными банками, он выходит в стратосферу сверхкрупных игроков, доминирующих в области международных финансов. Система G-SIFI зашла дальше понятия «слишком крупного для банкротства». G-SIFI стала списком организаций, слишком крупных, чтобы быть незамеченными. Большая Двадцатка и МВФ хотели не просто наблюдать за членами G-SIFI. Они стремились к контролю над ними.