Последние годы Тарто, хотя никому и не говорил о своих планах, жил надеждой на будущее путешествие. Но именно из-за него труппа добиралась до Фагора водой, а не сушей, как обычно.

Два фургона придвинули вплотную к скале, а верх третьего сняли и установили на перекладине и растяжках так, чтобы прикрыть костер на случай ночного дождя или снега.

Налус с Большим освежевали подстреленного козла (поплатился, бедняга, за любопытство), и вскоре вокруг распространился аппетитный запах жареного мяса. От холода у всех разыгрался аппетит, и приправленная пряностями козлятина казалась божественной пищей.

Фаргал пристроился у колеса. Неясные желания, томившие его в последнее время, не испортили юноше аппетита, он только стал еще более молчалив, чем прежде.

Ему очень хотелось понять, что с ним происходит. Трижды за последнюю неделю Фаргал вставал на самый край обрыва и с огромным трудом подавлял желание прыгнуть вниз, в ущелье, где пенился стремительный, только что народившийся Варталн. Юноша был почти уверен, что стоит ему оттолкнуться от земли – и за спиной раскроются чудесные крылья, а ветер подхватит его и вознесет вверх, к синим вершинам Небесной страны. И чудилась ему в пенном потоке, в мареве радужных брызг женская фигура, белая и крылатая, похожая на статую богини Таймат на портике столичного храма.

Фаргал не прыгнул в ревущий поток, но некое неясное желание все сильнее давило изнутри. Он не понимал, что с ним творится. Но единственный человек, с которым юноша мог бы поделиться своими чувствами, была Нифру. Однако с того разговора в саду Фаргал избегал ее.

Сидя у костра рядом с цирковыми, слушая привычные разговоры, чуть более громкие из-за рева близкого водопада, Фаргал чувствовал себя неуютно и беспокойно. И вдобавок ощущал себя совершенно никому не нужным. Никто не глядел в его сторону, никто не спрашивал, почему он молчит. Даже Нифру как будто перестала его замечать.

Фаргал не выдержал и поднялся. Он обошел фургон и положил ладони на уходящую в темноту скалу. Пальцы сами забрались в щели, прорезавшие камень. Фаргал подтянулся (не осознавая, что делает), отыскал ногами опору, еще раз подтянулся, и еще… и земля осталась далеко внизу.

Клиф был старый, изрезанный водой и обглоданный ветром. В трещинах скопилась земля, питавшая пучки жесткой травы. В таких каменных щелях любят прятаться змеи и скорпионы. Но Фаргал как-то не думал об этом. Он вообще ни о чем не думал, просто карабкался вверх, и запах жареной козлятины постепенно вытеснялся запахом сырого камня. Сердце наконец успокоилось. Когда Фаргал смотрел вверх, то видел, что одна половина неба черна, а вторая – усыпана звездами, и звездная россыпь намного гуще, чем на равнине.

Юноша упустил момент, когда мир переменился. Он вдруг осознал, что стена клифа раскачивается, словно палуба корабля, и уже не отвесна, а находится под ним. Машинально Фаргал попытался встать на ноги, но не смог, потому что скала раскачивалась все сильнее и сильнее. Юноша вцепился в холодный гранит, который бился под ним, как живой. Фаргал чувствовал: происходит нечто неправильное, некое гибельное нарушение законов Ашшура… Но ему не было страшно. Даже когда каменная стена начала медленно переворачиваться, заслоняя звездное небо.

Ухватившись за пучки травы, юноша на некоторое время завис между бездной и опрокинувшейся твердью, потом, не думая, разжал руки и полетел вниз.

Миг восхитительного полета, удар, хруст ломающихся костей… и ничего. Тьма стала гуще, и Фаргал покинул мир живых.