Акио прижал девушку к себе крепче и перевел взгляд на фэнхуна:

– Вылезай.

Птица выбралась, опасливо косясь то на небо, то на хозяина.

Такухати раздраженно поморщился, предчувствуя очередные капризы. И оказался прав.

«Опасно лететь, ветер еще силен. Нужно подождать хотя бы полчаса».

Доля истины в словах фэнхуна, несомненно, была. Буря окончилась, но летящие по небу рваные клочья туч не внушали доверия. В любой иной ситуации генерал и сам предпочел бы переждать непогоду.

«Если влетим в болтанку, погибнем все».

Акио был слишком занят, усаживая Мию в седло и затягивая ремни, поэтому проигнорировал нытье птицы.

«Ты слышал меня, человек?»

– Справишься, – сквозь зубы ответил генерал, впрыгивая в седло. – Полетели!

Госпожа Масуда выглянула в окно – убедиться, что небо совсем прояснилось после ночной грозы, и довольно кивнула.

– Неси белье, – велела она молоденькой служанке. – Похоже, дождь уже не вернется.

Девушка кивнула и исчезла, чтобы чуть позже появиться на крыльце с огромной корзиной выстиранных еще вечером простыней. Рассветное солнце ложилось золотыми и розовыми отблесками. Где-то в кустах запела птица. Госпожа Масуда раскрыла окно, впустила в дом птичьи трели и легкий морской бриз.

И чуть не выронила вазу, которую протирала от пыли, заметив в небесах сияющую оранжевую точку.

Аккуратно поставив вазу на место, госпожа Масуда подбежала к бронзовому гонгу и трижды по два раза ударила в него, выстукивая знакомый всем обитателям замка ритм. Звук еще таял в воздухе, а слуги уже засуетились, забегали, спешно проверяя – все ли в порядке?

Сама госпожа Масуда оправила кимоно и степенно проследовала к парадному входу – встречать хозяина.

Фэнхун снизился резко. Ветер от его крыльев заставил заколыхаться тяжелые полы кимоно госпожи Масуды. Она дождалась, пока всадник спрыгнет на землю, и поклонилась:

– Добро пожаловать домой, господин. Мы не ждали вас раньше полудня.

– Горячую баню с лечебными травами, согревающую мазь, чай с медом и два… нет, три шерстяных одеяла, – велел генерал, снимая с седла какой-то сверток. – Немедленно!

Госпожа Масуда наконец разглядела, что за «сверток» привез хозяин, охнула и побежала исполнять распоряжение.

Генерал внес Мию на руках в банное помещение и раздел, не обращая внимания на суетившихся рядом прислужниц.

При виде странного украшения на шее девушки он мимоходом удивился и тут же забыл о нем, поглощенный тревогой.

Полет в мокром кимоно и ночевка на острове усугубили последствия переохлаждения. Даже магия, которую Акио осторожно вливал в Мию на протяжении всего пути, лишь замедлила развитие болезни. Руки и крохотные ступни девушки показались ему просто ледяными, а кожа неприятно холодной и влажной на ощупь. Она часто и хрипло дышала, иногда вскрикивала в бреду.

Сейчас это совершенное обнаженное тело не вызвало в Ледяном Беркуте никаких мыслей, кроме сводящего с ума страха потерять ее.

– Пошли прочь! – прорычал генерал служанкам, которые как раз заложили магические камни в офуро.

Проверил температуру воды, удовлетворенно кивнул и опустил Мию в воду. Девушка вскрикнула: «Горячо!»

– Терпи!

Она захныкала, открыла глаза и попыталась выбраться из бочки, но Акио удержал:

– Не дергайся, Мия. – Он старался, чтобы это прозвучало мягко, но получилось лишь чуть менее требовательно, чем обычно. – Так надо.

Мия была слишком слаба, чтобы спорить. Она бессильно откинулась на стенку офуро и снова закрыла глаза.

Из вновь накатившей апатии ее вывел плеск воды – Акио опустился рядом и обнял ее сзади. Так же, как было на мидзуагэ вечность назад. Но теперь в его прикосновениях не сквозило вожделения. Бережные и нежные, они согревали и вливали силы в измученное тело.