Распорядившись, чтобы госпожу осмотрели целители, развернулся на выход. Взгляд серых глаз устремился мне в спину, и, резко оглянувшись, я увидел мальчика. Ной. Не признать родного брата Литэи в этом ребенке было невозможно, тот же цвет глаз, волос. Он внимательно следил за мной из-за дерева, но выходить не спешил. Желание заговорить с ним стало нестерпимым. Словно он мог все разъяснить мне и успокоить воспаленный ум, но не успел я сделать и шага, как ко мне бросился встревоженный человек отца.

- Господин, ваш отец ждет вас. Это срочно.

Только его искренне взволнованный вид, помог сдержаться и коротко бросить:

- Иду…

Отвернувшись, я покинул усадьбу, но странное чувство не давало покоя. Что-то внутри тревожно ерзало, но я не мог понять, что это. Горе по утрате Литэи? Но, сжавшись, сердце все так же отказывалось принять ее смерть. Только сев в седло, я понял, что меня насторожило. Во взгляде мальчика не было страдания! Настороженность, недоверчивость — да, но он не оплакивал свою сестру, и это было странно. Сама Литэя была очень привязана к брату и говорила, что он ее «хвостик». И вот получается «хвостик» потерялся, но, как и я не осознает потери?

- Господин, — поторопил меня один из воинов, — надо поторапливаться, ваш брат при смерти.

Вот слова о близкой смерти брата меня взволновали моментом. Вся магия в теле словно подсказывала что вот это уже не фальшивка и Рагнар действительно готов покинуть этот мир. Пришпорив коня я направился во дворец, оставляя двор Де Вайлетов с чувством какой-то неправильности.

Меня провели в королевский дворец. Везде виднелись следы сражений с демонами. На стенах, лестницах, дворцовом убранстве виднелись следы копоти, скверны в виде сгустков липкой жижи и глубоких трещин и царапин, что оставляли жители тьмы, врываясь в наш мир. Тела демонов убрали, а всех раненых разместили в приемных залах и кабинетах. Рядом с ними сновали храмовники, целители. Раздавались стоны и проклятья, посылаемые в основном ниллардцам и регенту, что позволил этой нечисти проникнуть на наши земли.

Оглядевшись, Седрик махнул мне рукой и направился к целителям. Род Мирославских славился белой магией, так что его сила здесь нужнее, чем на поле брани. Я же, видя количество раненых, поспешил к брату. Неприятное предчувствие сжимало сердце. Брат был наследником нашего рода, отец предполагал, что против него Ниллард замышляет заговор, но то, что они провернут это во время переворота, злило до искр в глазах.

Тело брата уложили на стол, дорогая инкрустация была залита черной слизью, что капала в подставленные ведра. И её было много, слишком много. Мастер Тревор и его помощники работали вместе с храмовниками, они пытались все вместе очистить тело брата, но слизь, как ласковый кот, приникла к груди Рагнара и только пузырилась, растекалась и оставлять жертву не собиралась.

- Как? – от увиденного я едва мог говорить. Брат всегда был примером для меня, сильный, уверенный в себе воин.

- Старший демон, — прошептала мама, касаясь моего лица. – С тобой все хорошо?

- Да, мам, я цел.

Черная слизь поглощала моего брата, выжигала его кожу, мышцы, как пиявка тянулась к силовым потокам магии и издавала чмокающие звуки, от которых накатывала тошнота. Отец, посеревший от горя, стоял рядом с братом, гладя его по голове, шептал, что он рядом и не оставит его. Брат был бледен от боли и продолжал сопротивляться, но всем было понятно и так – такие повреждения непреодолимы, и все попытки очистить его тело только продлевают агонию.

Мне хотелось взвыть от бессилия, никто не представлял, что возвращение короны могло обернуться таким кошмаром. Демоны, проклятья, смерть родных. Я настолько погрузился в свое горе, что не сразу обратил внимание на свой новый меч. На него ткнул пальцем один из храмовников, что кружил над братом. Клинок, чуть видимый из незакрытых ножен, сверкал и искрился. Удивлённый таким поведением оружия, я достал меч, демонстрируя лезвие, покрытое священными письменами.