На первый план сразу всплывал Холодов, да и правки в официальных документах – вполне в его стиле. Оставалось только выяснить, зачем все это сделано, и что именно пытался донести до него Коморовский. Только этому всему придется подождать, ведь ему нужно было готовиться к Бегу.

Только теперь, самому себе он смог признаться в том, что Бег для него стал важнее всех расследований, которые он вел.

С этими мыслями Марк уснул.

***

Марк спал и видел сон. Что-то огромное нависало над ним, летело сверху, стремясь раздавить его, уничтожить саму суть того, чем он был. Он пытался убежать от этого, но как не напрягал силы – не мог сдвинуться ни на дюйм. Вдруг там наверху, еще выше он почувствовал что-то еще большее, еще более могущественное, нависающее над ним и над другой неведомой враждебной силой. Затем вокруг него сомкнулась темнота, внутри которой сверкали вспышки и крутились неясные тени. Тени подбирались к нему, они желали его крови. Они что-то кричали и приближались к нему со всех сторон, разгоняя окружающую его тьму. И когда круг почти сомкнулся невесть откуда взявшаяся вспышка огня, уничтожила их. Марк вздрогнул и проснулся. В горле пересохло, а сердце колотилось в сумасшедшем ритме. В окно заглядывали первые лучи просыпающегося светила.

Впервые Марк вышел в пустыню утром. Встающее на горизонте солнце светило им в спину, холодный утренний ветерок сыпал в глаза мелкую крошку песка. Он и Дин опустили на лицо защитные повязки. Привычный темп легенды, изменился вместе с тембром голоса рассказчика, приглушенного тканью.

Они бежали на запад, и, с каждым шагом, песок под ногами становился все податливей и податливей. Казалось, сама пустыня против того, чтобы допустить их к своим тайнам. Марк почувствовал, что его ноги увязают в песке, совсем немного, практически незаметно, но усилия, которые необходимо было прилагать, для преодоления этого сопротивления съедали всю его выносливость. Клыки скал, отмечающих границу долины шести врат, оставались слева, на самом краю горизонта маячила верхушка барьерных гор. В отличие от привычных серых скал, впереди показались сине-голубые шапки ледников.

Казалось, всего несколько десятков шагов и до льда можно будет дотронуться рукой, но солнце давно прошло середину небосклона, а горы оставались так же на линии горизонта, как и раньше. Как будто смеясь над путниками, они ни на метр не приближались, а только задирали все выше в небо громады своих ослепительных шапок. Добравшись до укрытия в тени скального островка, путники остановились, чтобы подкрепиться захваченным из лагеря пайком.

Марк присел на песок, растирая ноющие мышцы ног: – Песок слишком мягкий, так и должно быть?

– В какую сторону дует ветер? – вопросом на вопрос ответил Дин. Только сейчас Марк сообразил, что во время всех их прежних пробежек всегда дул легкий западный ветер. Сегодня ветер дул на восток, и нес он с собой не влагу морских просторов, а высушенный серединной пустыней раскаленный воздух.

Дин опустился рядом, поднял пушистой ладонью горсть песка и пустил ее по ветру.

– Осень ушла, ушел ветер, ушло время тайн. Каждую весну и осень ветер меняется, песок намокает, наступает время Бега. Сейчас на пороге зима, время Гона. Только путь в город закрывает стена…

Дин замолчал, глядя на высыпающиеся в ветер крупинки, и Марк почувствовал себя неуютно. Он был одним из тех, кто построил эту стену.

Дин тряхнул гривой, распрямился: – Сила Народа давно ушла бы в эти пески, если бы мы делали только то, что нам позволяют. Идем, я покажу тебе, как повернуть ветер.