Холодов, как и вчера свежий и гладко выбритый, с выглаженной безупречной формой занял свою позицию в радиусе двух метров от начальства. Если у него и были проблемы со сном этой ночью, внешне это никак не отражалось.

Марк снова заворочался, пытаясь устроиться поудобнее. Холодов прокручивал перед ним нарезку из записей камер видеофиксации, снабжая собственными обильными комментариями. Перед Марком разворачивалась ежедневная жизнь аборигенов в лагере. Нарезка была сделана профессионально, Холодов комментировал иронично и с удовольствием, из чего следовал вывод, что нарезку сделал он сам.

Марк заставил себя прекратить ворочаться и сконцентрировался на экране. Рекруты бодро маршировали на плацу, Холодов продолжал объяснения: – …послеобеденные строевые учения подходят к концу, личный состав направляется на учебу.

Камера переключилась на вид аудитории, в которой кто-то из военных консультантов читал лекцию. Камера пробежалась по лицам слушателей, задержалась на нескольких рекрутах, на задних рядах, которые сладко дремали под монотонный голос лектора.

Ехидные комментарии Холодова Марк решил не дожидаться и спросил:

– А что сейчас происходит в лагере? Можете дать обзорную картинку?

Холодов пожал плечами и остановил запись. Экраны наполнились сеткой, каждая клетка которой показывала изображение с одной из камер наблюдения. Несколько экранов показывали только пустыню и уходящие вдаль столбы генераторов. Большинство камер показывали внутреннюю часть лагерных строений – плац, учебные классы, жилой корпус, столовую, офицерское общежитие. Отдельный монитор фиксировал все происходящее вокруг и внутри дежурной части и склада вооружения.

Марк усмехнулся. Все бордюрные камни были выкрашены черной и белой краской, также свежей краской сияли металлические ограждения базы и двери оружейной комнаты. Бессонная ночь была не только у него.

– Хорошо, а видеозаписи происшествия сохранились?

Холодов еще раз пожал плечами, как будто говоря: «За кого вы нас принимаете», и, произведя несколько манипуляций с пультом, включил картинку.

– Вот тут, – он указал на отдельный монитор и показал управление, – вы можете включить детализацию с любой камеры, тут увеличение. Здесь наверху координаты и точное время. К сожалению, качество записей не очень, сами понимаете, нам поставляют всякое барахло, но мы стараемся…

Марк, углубившись в процесс управления, слегка покосился на полковника. По сравнению с большинством отдаленных колоний, местная система безопасности выглядела более чем образцовой.

***

Ритм, ритм, ритм. Дин бежал. Бежал так, как никогда в жизни. Ритм бега сливался с ритмом биения сердца и дополнял ритм дыхания. Ритм упорядочивал работу тела и упорядочивал мысли. Ритм отгонял черно-красный туман в голове и оставлял кристальную чистоту намерений, выделял важное из второстепенного, обещал скорое освобождение. Ускорение ритма давало возможность немного сократить время, до того момента, когда все задуманное будет выполнено.

Позади остался клюв орла и одинокий силуэт тента. Позади остались столбы генераторов и нерешительные Коды. Едва видимая, даже для пустынного жителя, цепочка следов было его указующий путеводной нитью. Она вела его из глубины пустыни к барьерным горам, к, невидимому пока, силуэту городских стен вдали, к последнему акту его трагедии, который он должен доиграть так, как решил. Но для этого ему требовалось максимальное напряжение сил.

Дин верно рассчитал, что отойдя на достаточное расстояние от стены, бегуны сменят бег преследования на бег путешественника, чтобы сэкономить силы для последнего рывка через охранную полосу у городских стен. У самой охранной полосы он и должен их настигнуть.