Отец шагал вперед, торопливо пробираясь сквозь частые заросли. Видимо, следы на земле по-прежнему оставались ясными и понятными. От травы потянуло резким и вонючим, и Мэши пришлось перепрыгивать через огромные кучи ящерного навоза. Навалили тут, твари поганые…

– Куда мы забрели? Он что, шагал прямо по говну? – хмуро пробурчала Мэши, обходя очередную приличную кучу коричневого цвета.

– Кучи недавние. А вот и стадо. Стой на месте. – Голос отца стал тихим и напряженным.

Прямо перед ними на широкой прогалине, медленно переступая, паслись узкоголовые ящеры. Небольшие, рогатые, с толстыми, крепкими ногами. Небольшие – это всего лишь полтора отцовского роста. На Эльше бывали ящеры и покрупнее.

Они не нападали на людей, но и не особо смотрели, что там у них под ногами. Такие затопчут и сами не поймут, на что наступили. То ли на человека, то ли на гору собственного навоза.

– Вот он, Всадник. Вернее, их двое, – еще тише проговорил отец и плавно, чтобы никого не спугнуть движениями, повел рукой.

Мэши повернула голову. Сразу за деревом, к ней боком, стоял крупный представитель номусов – так называли этих рогатых и носатых – и обрывал ветви, медленно их пережевывая. А на дереве, на узкой развилке, сидели два мальчика, черноволосые, смуглые, худые. Совсем еще маленькие, может, лет по шесть. И уйти им было некуда.

– Они попались, – пояснил отец.

– Так им и надо, – буркнула в ответ Мэши и развернулась, полагая, что тут делать больше нечего.

В школе учили, что номусы очень пугливы, и, если их что-то встревожит, могут бежать и бежать без остановки. В Городском питомнике разводили номусов, но не давали им вырастать до больших размеров. Их закалывали, пока мясо у них было мягким, а сами они не превышали человеческого роста. Жаркое из номусов получалось отличное, это Мэши хорошо помнила.

– Не успели мальчишки уйти, – снова заговорил отец, – пришлось им спасаться на дереве. А мы знаешь что сделаем? Прогоним стадо. Это просто. Ну-ка, поищи-ка парочку больших крепких палок. И я такие же найду.

– Как можно прогнать такое больше стадо? Они затопчут нас вмиг.

– Вот увидишь: мы с ними справимся. Номусы глупы и пугливы. Побегут сейчас так, что только хвостами будут стегать по деревьям. Там, внизу, судя по всему, река, они двигались к ней на водопой, да застряли на поляне. Глупые, я же говорю. Только ступай очень тихо, совсем тихо. Нам надо будет прогнать их так, чтобы они побежали от нас, в противоположную сторону. Понимаешь, Мэши?

Мэши рассеянно кивнула, оглянулась. Ей стало неуютно и даже страшно. А вдруг побегут на нее и отца? Они даже на дерево залезть не успеют, и от номусов не будет спасения.

– Стучи вот по этим деревьям, – продолжал как ни в чем не бывало отец, – они полые внутри. Дождевые деревья собирают влагу в сезон дождей, а после расходуют ее. Сейчас они наполовину пустые, потому звучать будут хорошо, гулко. И кричи изо всех сил. По моей команде. Готова?

Мэши не была готова, но что делать? Она кивнула, подняла палку, поморщилась и плечом откинула назад растрепанные кудри.

И отец, стукнув по дереву, закричал:

– Ио-ио гоп-гоп! Ио-ио гоп-гоп!

Это была старая речевка, которую учит малышня в младших классах. И Мэши ее учила когда-то тоже. В отцовском исполнении она звучала браво и бодро. Мэши подхватила во все горло и принялась колотить по дереву:

– Ио-ио гоп-гоп! Наси-наши гоп-гоп!

Зеленошкурый маленький детеныш ящера, жующий ветки неподалеку, поднял голову и вытаращился на звук. Нелепо мигнул маленькими глазками. Тревожно замычала за его спиной самка. Медленно повернулся еще один ящер. Отец и Мэши продолжали шуметь, потихоньку приближаясь к стаду.