— Что? — непонимающе смотрю на него.

— Спросил, ты одна живешь? — делает шаг ко мне.

— Конечно, одна.

Он так близко… Я не знаю что со мной. Просто хочу быть еще ближе. Становлюсь на носочки и обвиваю мужскую шею.

— А где твой папа? На сутках? — иронично говорит.

— Мой папа в Польше. На заработках. — Выпаливаю не задумываясь о последствиях. Что с меня взять? Я сейчас тону в незнакомых ощущениях и не хочу выныривать оттуда.

Я хочу чтобы Богдан меня поцеловал. И, кажется я произношу это вслух, потому что неожиданно мужские руки оказываюсь на талии и крепко сжимают её.

— О чем ты мне еще соврала, маленькая лгунья? Может быть, тебя не Нина зовут?

— Нина, — улыбаюсь и смотрю на его губы. — Паспорт показать?

— Показать!

До паспорта дело не доходит. Богдан прижимает меня к себе и целует. Без промедления, язык оказывается глубоко во мне и я стону Богдану в рот, обнимая еще сильнее.

Под действием чего-то странного, я начинаю снимать с парня куртку, а Богдана руки стремительно ползут вниз, намереваясь пробраться под платье. Собственно это он и делает.

Богдан сжимает мои ягодицы и поднимает на руки, заставляя обвить его торс ногами. Теперь мы на одном уровне и передо мной, черная бездна его глаз.

— Я не думаю что ты действительно этого хочешь, — искривив губы произносит Богдан. — Я так понимаю, ты не тронутая ни кем? И не уверен, что ты хотела, чтобы твой первый секс произошел по пьяни.

— Хотела бы… — шепчу, совершенно не давая отчета своим словам.

Хотя, с другой стороны…

— Хотела бы она, — строго подмечает. — Со мной хотела бы?

— Да, с тобой, — мне кажется я понемногу начинаю трезветь, потому что внутри все так сжимается, что от волнения перехватывает дыхание.

— Ты же меня не обидишь? — на всякий случай решаю уточнить. Не поздно ли я опомнилась?

Богдан рычит и приземляет меня на диван, мгновенно прижимая своим телом.

Его поцелуи становятся порочнее, а рука ныряет под платье. Меня начинает трясти, когда пальцы касаются нежной кожи живота и выводят там узоры. Здравый рассудок с усилием пытается пробиться на поверхность, но все попытки с легкостью пресекаются чужими прикосновениями исследующими мое тело.

Это приятные ощущения. Такие невесомые и в то же время глубокие. Оставляют невидимые следы. Пробуждают что-то запретное. И это уже не я рядом с Богданом. Это какая-то незнакомка, с которой нам точно не по пути, но только не сейчас…

— Ты же понимаешь, что я не остановлюсь? — между поцелуями звучит тихий мужской голос. Богдан снимает с меня платье. Ему так легче быть везде, где только вздумается.

Мое тяжелое дыхание становится практически оглушительным, как я могла до такого довести?

В комнате абсолютная темнота, только слабый свет проникает сквозь полуоткрытые шторы, делая обстановку до невозможности интимной. Воздух наполнен напряжением, а наши сердца бьются в унисон. Любое прикосновение ощущается, словно электрический заряд, готовый в любой момент вспыхнуть. Я сама как оголенный провод, постоянно вздрагиваю и покрываюсь мурашками.

— Понимаю, — так же тихо отвечает ему. — Но разве я прошу тебя остановиться?

— На утро ты об этом пожалеешь, мышка, а меня уже не остановить.

— Утром, ты как благородный джентльмен уйдешь отсюда.

— Воспользоваться мной решила? — Богдан смотрит мне в глаза и улыбается. — Как же хорошо, что я не благородный джентльмен.

Его рука скользит к резинке черного капрона и без замедления оказывается под ней.

— Стой! — хватаю его за запястье, останавливая. Как хорошо что сейчас темно, иначе Богдан с легкостью увидел бы мои пылающие щеки. — Нам нужны… — духу не хватает, чтобы произнести это слова вслух.