Воронцов рывком повернул Дашу к себе и сжал ее запястья. Заливаясь краской стыда, она смотрела на него со страхом, при этом пытаясь опустить локти и скрестить ноги. Она понимала, что ее движения нелепы, прямо-таки танец маленьких лебедей на речке Коста близ деревни Упрягино, но не могла ни расслабиться, ни взглянуть в безумно-красивые глаза Воронцова.

– Руки покажи! – спокойно сказал Воронцов, силой заставляя ее развернуть ладони.

– Ой, мамочка, стыд какой! – едва не плача бормотала Даша, не зная, как бы прикрыть свою наготу. Она не понимала, что он от нее хочет, она сейчас вообще не была способна понимать его слова, и ее желания были схожи с желаниями кошки, загнанной шумными детьми под шкаф.

– Да перестань же ты дергаться, – без тени раздражения произнес Воронцов и приблизил ладони девушки к своему лицу. – Теперь ногти! Да покажи мне ногти!

Ее силы иссякли, она не могла больше сопротивляться ему и расслабила руки – пусть побыстрее смотрит и оставляет ее в покое. Воронцов крутил ее безвольную кисть перед своими глазами и, наконец, отпустил. Ей показалось, что он даже легко оттолкнул ее от себя, как нечто пустое и бесполезное. Почувствовав желанную свободу, Даша немедленно плюхнулась в воду и быстро отплыла на глубину. На середине реки она повернулась, чтобы посмотреть, далеко ли уже отошел Воронцов, но оказалось, что он сидит на песке и стаскивает мокрые туфли.

– Не переживай, – сказал он ей.

– Вы меня напугали! – крикнула Даша и окунулась с головой.

– Если ты и впредь будешь такой пугливой, – ответил Воронцов, поднимаясь с песка и отряхиваясь, – то умрешь старой девой.

Возможно, Даша не услышала его пророчества, но Воронцова это не интересовало. Ему достаточно было того, что он произнес остроумную, на его взгляд, фразу и еще раз убедился, что он умен, обладает быстрой и точной мыслью и, в общем, вполне устраивает самого себя. Наверное, потому Воронцов всегда разговаривал с людьми тихим и безэмоциональным голосом, никогда не беспокоясь, расслышали ли они его, правильно ли поняли.

Он вернулся к машине. У участкового было достаточно времени, чтобы догадаться о смысле поступка следователя, и он не преминул продемонстрировать это:

– Напрасно торопились, Юрий Васильевич. Вон там, где явор торчит, она уже успела ополоснуть руки.

– Галстук одень, – ответил Воронцов, казалось бы, не обратив внимания на реплику участкового. – Сотрудник органов правопорядка должен быть всегда одет аккуратно и по форме.

– Виноват, – ответил Шурик и, засопев, выудил из кармана помятый галстук. Он не понял, что за муха вдруг укусила следователя, и почему он стал разговаривать с ним таким официальным тоном.

– Во-первых, где сейчас пастух?

– Евсей? Я ему сказал, чтоб нашел себе замену и сидел дома.

– Начнем с него.

– Он вряд ли что нового скажет, – решил участковый, застегивая на шее тугие резинки галстука. Его лицо из багрового сделалось фиолетовым.

Воронцов усмехнулся и похлопал участкового по плечу.

– Ты побеспокойся, пожалуйста, о том, чтобы после обеда была баня. И подыщи мне резиновые сапоги.

– Добро, Юрий Васильевич! – кивнул участковый.

– И во-вторых: отправь запрос в фирму «Высокие технологии». Пусть приезжает представитель и подсчитывает убытки. А машину опечатать, и организовать круглосуточную охрану из числа надежных людей.

– Ясно, – закивал участковый. – Будет сделано.

Даша тем временем вышла из воды и быстро натянула на мокрое тело одежду. Ее колотил озноб, но этот дискомфорт был мелочью в сравнении с удивительным ощущением чистоты и свежести. Расческу она оставила в рюкзаке, а подходить к Воронцову лохматой ей не хотелось. Пришлось низко опустить голову и отхлестать спутавшиеся мокрые волосы ладонью, чтобы разровнялись. Ну вот, теперь порядок. Теперь она чувствует себя уверенной и спокойной.