– Я и забываю иногда, что ты не просто мой дедушка. И что ты столько в жизни повидал.

– У меня была жизнь долгая, но очень непростая. Возможно, и твой малыш будет жить долго и еще дождется своих внуков, – при этих словах дедушки к моим глазам подступили слезы. Он добавил: – А возможно, он проживет короткую счастливую жизнь в твоем животе. Не лишай его хотя бы этого. Он там уже живой. И только Господь знает, сколько ему отмерено. Ты не вправе решать за него.

Назад в тот день мы ехали молча. Мы ушли раньше всех, сил оставаться среди празднующих родственников не было. С родителями я перекинулась лишь парой слов: «как дела, как Алина, спасибо, все хорошо» и все. Я села за руль, Олег довольно много выпил и задремал в машине. Я вышла от деда в смятении. А чего я хотела? Надеялась, что он оправдает меня и скажет: «Иди, делай аборт, ничего страшного»? Честно, да, именно этого я и хотела. Чтобы кто-то принял решение за меня. И мне не пришлось бы брать на себя ответственность. Я не хотела чувствовать себя виноватой, ни если бы мой ребенок не выжил, ни если бы я сделала аборт, а после этого нашлось лекарство. Больше всего я боялась сделать что-то неправильно.

Когда я открыла дверь в квартиру, то сразу поняла, что что-то не так. У входа стояли две незнакомые пары обуви. Мужской. Из комнаты доносились музыка и смех. Я даже не успела разуться и с криком «Алина!» бросилась в комнату к дочери. Олег, несмотря на выпитое, тоже сразу понял, что у нас гости, и побежал за мной. Мозг уже нарисовал страшную картину, как мою девочку насилуют два подонка, но все оказалось не так.

Алина сидела на кровати вместе со своей подружкой, с которой они ходили на гимнастику. Кате было тринадцать, и ее фигура уже приобрела вполне девичьи очертания. Алина немного завидовала ей из-за этого. Сейчас моя дочь была в коротеньких шортах и облегающей майке, под которой за счет лифчика с пуш-апом отчетливо выделялась грудь. Она была ярко накрашена. Ее приобнимал какой-то парень лет пятнадцати-шестнадцати, сидевший на корточках возле кровати, другая его рука лежала у нее на голом колене. Второй пацан стоял возле стола и что-то делал за ноутбуком, возможно, переключал музыку.

Когда мы с Олегом зашли, они мгновенно вскочили и началось. Я орала на Алину и, схватив ее за волосы, потащила в ванную умываться. Олег с криками выставил парней за дверь, не дав им обуться и швырнув ботинки им вслед. Катя быстренько убежала, а я крикнула ей вдогонку, что обо всем расскажу ее матери. Алина истерила и брыкалась, но я со всей силой держала ее за голову и водой смывала с нее косметику. Мне безумно хотелось сделать ей больно. Я схватила мочалку и стала тереть ее лицо. Она орала, захлебываясь слезами: «Мама, мне больно, отпусти». А я терла и кричала: «Проститутка!»

Олег подошел к нам.

– Отпусти ее, – сказал он, – ты ей так все лицо поранишь.

– Пусть, – закричала я, – пусть запомнит, чтоб ни один урод на нее не позарился. – Злость разрывала меня. Олег схватил меня за руки, не грубо, но очень настойчиво. Алина вырвалась. Она стояла в дверях и с гневом смотрела на меня.

– Я уйду от вас! – закричала она. – Уйду!

– Да кому ты нужна, – крикнула я в ответ. – Этим переросткам? Им только и нужно, что забраться к тебе под юбку. А ты их домой тащишь, как проститутка!

– Кто это такие? – спокойно спросил Олег, все еще державший меня за руки.

Алина ответила, уже спокойнее.

– Это Тема, парень Кати, и его друг Никита, мы с ним недавно встречаемся.

– А почему они здесь? Если ты с ним недавно встречаешься? Почему я ничего о нем не знаю? – закричала я.