Обрадовавшись возможности перевести дух, Айша с наслаждением растянулась на своей подстилке. Бабуля уже не спала, а, прислонившись спиной к высокой подушке, перебирала длинные чётки.

– Салам алейкум! – вежливо поздоровалась Айша.

– Алейкум вассалам! – ответила старушка и заговорила с ней на незнакомом диалекте.

Айша помотала головой, пожала плечами, давая понять, что речь старушки для неё – лишь пустая вязь непонятных звуков, и заглянула в свой кувшин. Ей очень хотелось пить, благо, что в кувшине ещё было немного воды. Видя, как Айша залпом выпила его всё его содержимое, старуха перешла на туркменский:

– Смотри, не пей воду из кранов в доме, а то заболеешь. Чистая вода только в колонке на улице.

«Выпустят ли меня на улицу за водой?» – подумала Айша но усталость взяла своё, и она не заметила, как уснула. Отдых оказался коротким: Эдже, разбудив её, заявила:

– Могу тебя обрадовать: всем понравилась твоя еда, но надо, чтобы она была разнообразной в течение дня, да соли покрепче.

После этих слов настроение взлетело до небес, даже появился здоровый трудовой задор, несмотря на неутихающую щемящую тоску по дому, которая отзывалась болью в груди.

Но жажда… Она не прекращала мучить Айшу.

– Эдже, мне хочется пить. Можно мне принести воды с улицы? Бабуля сказала, что в кранах вода не для питья, а на кухне в кувшинах вода тёплая.

– Ты хромая, а то ходила бы за водой сама с теми большими кувшинами, что стоят на кухне. Женщины наши их носят на плече, но если ты будешь раскачивать кувшин – много не принесёшь. Поэтому меня приставили к тебе – я буду воду носить, сколько надо. Могу и тебя в этот раз взять. Бери свой кувшин.

Эдже взяла кувшин возле двери в кухню и вместе с Айшей вышла на улицу. Они повернули направо и вдоль домов дошли до пересекающего улицу небольшого канала, в котором неторопливо текла глинистая вода.

– А ты хозяину кем доводишься? – спросила Айша, прижимая к себе свой маленький кувшин.

– Невесткой, – ответила Эдже, – женой среднего сына Наби. Он сейчас в Москве торгует.

Перейдя маленький мостик, они повернули на улицу, идущую параллельно каналу. Тут и была установлена колонка с чистой водой. Вокруг неё столпилось несколько женщин. Многие были с кувшинами и набирали воду по очереди. Одна – босиком «танцевала» под самой струёй, стирая бельё. Она, стоя на левой ноге, второй, ловко передвигая ткань по цементу, поддевала кусок стираемой вещи, складывала её в этом месте, потом тут же становилась на эту складку, тем самым выжимая её весом своего тела. Одновременно с этим прачка делала залом в противоположном месте, образовывая складку.

Так, очень быстро переминаясь с ноги на ногу в ледяной воде, женщина стирала бельё в особо ощущаемом ею музыкальном ритме, а со стороны казалось – она танцует! При этом она весело переговаривалась с теми, кто пришёл с кувшинами, уступала им ненадолго струю, смеялась их шуткам, нисколько не обращая внимания на свои замёрзшие, покрасневшие ноги.

Айша подумала о своих изуродованных полиомиелитом ногах и вспомнила мамину поговорку: «Что имеем – не храним, потерявши – плачем».

Но что могут сделать эти женщины? Ну, наденут некоторые из них мягкие чувяки, чтобы не так сильно обжигала холодом студёная вода, но много ли пользы от них? Что с ними холодно, что без.

А ведь это летом! А как же зимой выходят из положения эти женщины? Их мужчины не захотят принести своим женщинам столько чистой воды, чтобы те смогли выполоскать бельё дома. Для них это стыдно – работа такая унизительна. А провести водопровод с чистой водой нельзя – на всех питьевой воды не хватит.