– Я недолго. Скоро вернусь, ага? Куда мне еще идти?

Выглянув в холодный тамбур, забитый снегом из-за открытой двери, я увидела нескольких работников поезда, идущих вдоль состава с фонариками. Нас разделяло расстояние в пару-тройку вагонов, так что я решилась.

Крутую металлическую лестницу полностью покрыло снегом. К тому же поезд больше чем на метр возвышался над землей, так что я села на мокрую нижнюю ступеньку и, насколько могла аккуратно, спрыгнула вниз. Приземлилась в высоченный сугроб на четвереньки, намочив колготы, но почти не ударившись. Казалось, до кафе недалеко: мы находились менее чем в десятке метров от дороги. Нужно было только добраться до нее, пройти под эстакадой – и я на месте. Минутное дело.

Раньше я никогда не перебегала шестиполосную автостраду. Как-то случая не было. А если бы и представился, я сочла бы идею плохой. Но по дороге не проезжало ни одной машины. Напоминало конец света и начало новой жизни; будто старый уклад остался в прошлом. Путь через трассу занял у меня пять минут – ветер дул с ужасающей силой, а снег застилал глаза. После мне пришлось преодолеть еще какое-то пространство: то ли газон, то ли участок, покрытый бетоном, то ли еще одну дорогу – сейчас там был просто глубокий снежный покров. Что бы он ни скрывал, оно явно оканчивалось бордюром, о который я споткнулась. До двери я добралась уже полностью покрытая снегом.

Внутри «Ваффл Хауз» было тепло. На самом деле там было так натоплено, что окна запотели, а большие праздничные наклейки, отклеившись, отлетали от стекол. Из динамиков раздавался мягкий рождественский джаз – радостный, как острая аллергическая реакция. Среди ароматов преобладали моющее средство для полов и прогорклое масло, но брезжила и надежда: совсем недавно здесь жарили картошку с луком, и результат был отличным.

С человеческим обществом дела обстояли не лучше. Из кухни доносился разговор двух мужчин, прерываемый хлопками и смехом. В дальнем углу перед тарелкой, полной окурков, сидела женщина, буквально окруженная облаком собственного несчастья. Единственным сотрудником в поле зрения был парень примерно моего возраста, стоявший на страже кассы. Его длинная форменная рубашка «Ваффл Хауз» выбилась из джинсов, а из-под низко надвинутого козырька торчали пряди волос. На его бейдже значилось имя – Дон-Кейн. Когда я вошла, он читал комикс. Мое появление немного оживило его взгляд.

– Привет! – воскликнул он. – Выглядишь замерзшей.

Меткое замечание. Я кивнула в ответ.

Дон-Кейна заела скука – это читалось в его голосе и сутулой позе.

– Сегодня всё бесплатно, – продолжил он. – Можешь заказать, что хочешь, – и повару, и менеджеру зала. Я и тот, и другой.

– Спасибо.

По-моему, он хотел добавить что-то еще, но лишь вздрогнул от смущения, когда из задней комнаты раздался громкий шлепок. Перед одним из барных стульев стояло несколько кофейных чашек и лежала газета. Я подошла к стойке, чтобы занять место чуть поодаль – хотела немного пообщаться. Когда я уселась, Дон-Кейн неожиданно наклонился ко мне:

– Эм, наверное, тебе не стоит…

Он резко замолчал и отступил на несколько шагов: кто-то вышел в зал из туалета. Это был мужчина около шестидесяти с соломенными волосами, небольшим пивным животиком и в очках. Ах да, и он был одет в фольгу – с головы до ног. Имелась даже маленькая блестящая шапочка. У вас такая тоже наверняка есть, ага.

Человек из фольги занял место перед газетами и чашками, приветственно кивнув мне – прежде чем я успела отвернуться.

– Как ваши дела этой ночью? – спросил он.