Доктор Сачи принесла супербук: на экране быстро мелькали фигуры разных форм и цветов.

– Сейчас они ненадолго замрут и затем продолжат перемещаться. Нужно восстановить порядок, и важна каждая деталь. Для точности мы повторим тест несколько раз.

– Это же просто, – Мелик словно забыл все свои тревоги. – Я легко справлюсь.

Разноцветный вихрь крутился на экране. После обещанной паузы, Мелик протянул руку и стремительно начал переставлять фигуры и выбирать цвета, воспроизводя отпечатавшийся в памяти узор. Движения были чёткими, их последовательность – выверенной, а точность – абсолютной. Доктору Сачи не пришлось бы даже хитрить, убеждая его в прирожденном таланте. Кровь Пай в Мелике была очень сильна.

Наблюдая расцветавший на лице молодого человека восторг, доктор Сачи вспомнила себя в юности, и гнев на наглого мальчишку угас. Ученице Каре больше ничего не угрожало.

Закат уже отгорел, когда доктор Сачи уходила из Верхнего сада в свою каюту. У ворот её задержал начальник службы безопасности.

– Доктор Сачи, кто-то сообщил, где скрывалась одна из ячеек оппозиции. Я направил туда отряд.

– Хорошо. Сомневаюсь, что они кого-то поймают, однако, я думаю, теперь экзамен ученицы Кары пройдёт без эксцессов.

– Вы уверены?

– Да, – в её голосе промелькнула усталость. – Благодарю за оперативность, командир.

Экзамен действительно прошёл спокойно. Ученица Кара справилась отлично. Доктор Сачи с гордостью нарекла её «лиценциатом Карой» и надела ей на шею отличительный знак. Мелик стоял среди зрителей и смотрел на девушку со странным восторгом и даже с каплей нежности.

Доктор Сачи мысленно торжествовала. В конце концов, её семья не зря правила ковчегом Скуа три века.

Когния22 – это мы. Когния – это то, что происходило с нами.

Поистине дар – возможность открывать своё сознание и проникать в прошлое предков, понимать, что они думали и чувствовали. Любой может отправиться в путешествие среди потоков, и благодаря им мы знаем, что всё связано между собой…

Надпись над входом в Артель

Гейл погрузился глубже и почувствовал, что связи уплотнились. Он видел, как они переплетались, – гибкие, узловатые, тугие, будто корни древних деревьев. Каналы пульсировали, мерцали фиолетовыми, синими и зелёными красками. Наполнявшая потоки энергия ощущалась даже на расстоянии.

Иностранец исчез, словно никогда и не входил в город. Гейл Луцен сталкивался с подобным впервые, но идти ниже было опасно.

Часовой запрокинул голову, высматривая просвет между связями. Перед возвращениями Гейл всегда казался себе ныряльщиком, влюблённо созерцающим муаровую глубину и позабывшим о времени, хотя кислород в баллонах почти закончился.

Часовой сосредоточился, приготовился устремиться сознанием к поверхности и не заметил, что больше не один.

Кто-то толкнул его в спину. Гейл потерял равновесие и качнулся вперёд. Он инстинктивно выставил перед собой руки и тут же с ужасом осознал, что пальцы разорвали тончайшую оболочку оказавшейся рядом связи. Брызги разлетелись во все стороны. Часть из них влилась в другие каналы; оставшиеся, утратив инерцию, повисли в пространстве блестящими сферами.

Из дыры ударил мощный поток и накрыл Гейла с головой.

По телу часового пробежала дрожь, зрачки расширились, во рту пересохло. Его скрутила судорога, и он упал в канал.

Заключённые там воспоминания, звуки и запахи погребли жертву под миллионами незнакомых ощущений. Часовой из последних сил рванулся назад, но связь спеленала его перламутровыми нитями, обездвижив. Хранившаяся в ней память хлынула в сознание Гейла.