Именно благодаря этому нас покорила виртуальная реальность. Подсовывала казавшиеся настоящими и живыми трёхмерные картинки наших друзей, родных и кумиров – заставляла к ним привязываться. Манипулировала, вынуждала играть по собственным правилам и выстраивала из нас, как из «ЛЕГО», своё справедливое, логичное, идеальное общество.

Когда все одумались, было уже поздно.

Осталось лишь бомбить серверные корпораций, выжигая саму суть, – информационные сердца сети. На местах взрывов появлялись Вихри, ожившие и мутировавшие останки того врага, против которого мы восстали. Неуправляемые, жрущие чужие сознания и возрождающие виртуальную реальность на ровном месте уже без электроники.

Я перекинул рюкзак на одно плечо, вынул свёрток и разодрал упаковку. В моих руках оказалась маленькая металлическая коробочка с единственной кнопкой наверху – и на память обрушилось такое цунами воспоминаний, что мне показалось, будто мозг взорвётся от перенапряжения.

Да…

Я ощутил себя хозяином положения, мстительно посмотрел на Вихрь и помахал ему устройством. В ответ воронка закрутилась быстрее, словно почувствовав свой близкий конец.

Меня разобрал злорадный смех.

Я хищно оскалился, зажал кнопку, выкатился из-за стены и помчался навстречу Вихрю. Всё вокруг завращалось, и реальность затрещала по швам, опадая драными лоскутами.

Если честно, то выжить после этого я и не надеялся.

Но всё-таки я выжил.

Рыжее солнце настойчиво пробивалось сквозь ресницы. Я неохотно открыл глаза и посмотрел на мир через растопыренные пальцы.

Серо-красных туч над моей головой больше не было. Только лазурное небо в белом пухе облаков и склоны котлована, поросшие пронзительно изумрудным мхом и самоцветами вьюнков.

Передатчик лежал рядом. Я покрутил в руках бесполезный теперь прибор и издал нечленораздельный торжествующий вопль.

Я справился! Справился, чёрт возьми!

Справился!!!

Эхо моей радости заметалось по впадине, лягушонком скача по камням, погнутым арматурам, обломкам стен и безжизненным коробкам серверов. Потом унеслось к солнцу.

Я попробовал встать. Левое колено хрустнуло как неродное, шею свело. Всё болело, и по телу саднили десятки мелких порезов, забитые песком и стеклянной пылью. Я осторожно коснулся затылка: кровь спеклась в настоящий шлем – рана отозвалась беспощадной болью.

Удивительно, что я ещё держался на ногах.

Подобрав с земли чудом уцелевшие шляпу и рюкзак, я медленно полез вверх по склону.

Каждое движение давалось с трудом. Меня то и дело начинало мутить, голова кружилась, но я не хотел задерживаться во впадине больше ни на минуту. Под руками оказывались то избежавшие терраформирования и сохранившиеся ещё со времён бомбёжек глыбы спёкшейся в стекло земли, то кости. Черепа, ключицы, рёбра – единственная память о тех, кого Сеть заманила в свою паутину, скопировала, а затем прикончила в настоящем мире.

Среди них наверняка лежали и кости Птенчика. Я вздохнул и мрачно сплюнул.

Потом подтянулся на руках и, перевалившись через край впадины, оказался на холмистом просторе Валдайского плоскогорья. Мой УАЗ стоял на дороге, всего в ста метрах, и я похромал к нему.

Ничего, скоро мы вернем себе и Урал, и Камчатку, и Байкал, и нигде больше не останется Безлюдных мест. Я и такие же сорвиголовы-добровольцы вроде меня, безумцы и фанаты свободного мира, уж постараемся доставить подавители Вихрей, куда надо.

Немного осталось…

Как я подписался на это? Спросите чего полегче.

Я ведь раньше был простым водилой, который всего-то и хотел сколотить себе состояньице на спокойную старость. Пока не увидел объявление Терраформирующего корпуса. Они превращали изуродованную войной землю в то цветущее и зелёное чудо, которое мы, казалось бы, навсегда потеряли.