Такая интерпретация подтверждается другим документом – распиской Пушкина в получении жалованья от 4 февраля 1824 г. В тексте расписки говорится:
Оные деньги двести двадцать пять рублей Ассигнациями и вместо трех рублей медью, серебром один рубль выданы по принадлежности находящемуся в Одессе ведомства Государственной Коллегии Иностранных дел Коллежскому Секретарю Александру Пушкину.
Двести дватцатъ пять рублей ассигнациями получил Александр Пушкин[62].
Здесь прямо сказано, что три ассигнационных рубля, которые можно было выдать медью, переведены в серебро. Что же касается несовпадения суммы, обозначенной в документе, и суммы, за которую расписался Пушкин, то поэт, судя по всему, просто проявил небрежность, когда ставил свою подпись. Понятно, что рубль серебром он получил.
Пушкин пробыл в Кишиневе до июля 1823 г. 2 июля он уехал в Одессу для лечения морскими ваннами[63]. 21 июля в Одессу прибыл новый генерал-губернатор Новороссии граф М. С. Воронцов. О первой встрече с ним Пушкин написал брату Льву: «Приезжает Воронцов, принимает меня очень ласково, объявляют мне, что я перехожу под его начальство, что остаюсь в Одессе— кажется и хорошо»[64]. Как известно, хорошо не получилось. В августе Пушкин переезжает в Одессу. Он представлен начальнику канцелярии Воронцова А. И. Казначееву, происходит знакомство с другими чиновниками.
В описании жизни Пушкина в Одессе речь обычно идет о его литературных делах, о романах, о посещении театра, кофеен, ресторанов. Но, по вполне понятным причинам, ничего не говорится об исполнении служебных обязанностей. Сам Воронцов в марте 1823 г. в письмах к П.Д. Киселеву, в Петербург, сообщал: «Что же касается Пушкина, то я говорю с ним не более 4 слов в две недели»[65], «мне не в чем его упрекнуть, кроме праздности»[66]. Но в то же время, в конце марта, Воронцов просил Нессельроде перевести Пушкина в какое-то другое место. Быстрой реакции из Петербурга не последовало.
В мае 1824 г. наступает развязка. В Новороссийском крае происходит нашествие саранчи. Аналогичное нашествие саранчи уже было в 1823 г., в 1824 г. ситуация была очень тяжелой[67]. 22 мая Пушкин получает предписание Воронцова поехать в несколько уездов, собрать сведения о масштабах бедствия и оценить эффективность принятых мер по борьбе с саранчой. Собственно, это было первое значимое служебное поручение чиновнику Пушкину.
Он почувствовал себя оскорбленным и написал письмо Казначееву, в котором решил откровенно объяснить свое понимание сложившейся ситуации. Это фактически программное письмо заслуживает длинной цитаты. Пушкин пишет:
7 лет я службою не занимался, не написал ни одной бумаги, не был в сношении ни с одним начальником. Эти 7 лет, как вам известно, вовсе для меня потеряны. Жалобы с моей стороны были бы не у места. Я сам заградил себе путь и выбрал другую цель. Ради Бога не думайте, чтоб я смотрел на стихотворство с детским тщеславием рифмача или как на отдохновение чувствительного человека: оно просто мое ремесло, отрасль честной промышленности, доставляющая мне пропитание и домашнюю независимость. <…> Мне скажут, что я, получая 700 рублей, обязан служить.