- Тим, я вышла. - Коротко бросила в рацию.

- Понял. - Юлаев переключил канал на рации. - Всем патрулям базы, сосредоточить внимание на северном подходе. Насчет корпусов не переживайте, там дроны и я с ребятами буду.

Вика продолжала стоять и парить перед жилым корпусом, наблюдая как по дорожкам бесшумно проносятся квадроциклы с вооруженными седоками.

- Вроде все чисто, я пошла. - Девушка развернулась и расслабленно зашагала в сторону административного корпуса, нарочито выбирая путь по самой освещенной стороне дороги. - Стив, готово, начинай.

- Понял. - Прайс, сидя в штабном кабинете, нажал клавишу на ноутбуке. На экране - открытая панель управления электроснабжением “Истока”, один из показателей сменился на “выключено” и свет погас на всей территории.

- Всем патрулям и тем кто еще не спит. - Князев, сидящий рядом, включил запись голосового сообщения в общем чате базы. - Непредвиденные неполадки с электроэнергией. Уже занимаемся, света не будет ближайший час. Просьба не покидать свои комнаты.

Тяжело выдохнув, он опустился на стул. Вытянул перед собой руку и посмотрел на трясущиеся пальцы. Блин, все вроде продумали, предусмотрели, а все равно страшно. Даже ломиться в “Рассвет” так страшно не было, там знали, чего ожидать, а здесь просто в омут головой ныряешь, еще и человеком рискуешь.

- Ребят, начали. Главное не упустить и не прозевать. - Сказал он дрожащим голосом в рацию и посмотрел на экран смартфона. Точка позиции Жени на месте, она в комнате с Милой, в безопасности, но тревога от этого все равно не уходила.

00.48 по московскому времени

База “Исток”

Темно. Даже собственных рук не видно. Мужчина крался на корточках вдоль стены, по коридору жилого корпуса. За дверями комнат то и дело слышались голоса или шорохи, он замирал и вжимался в стену, представляя себя мышью. Маленькой серой и незаметной, которую никто не увидит, а если заметят, то закричат от испуга. И это еще больше связывало его с мышью - невидимка, который вызывал у людей только отторжение и неприязнь - единственное что, что окружало его всю жизнь. И он прятался, так же как мышь, скрывался, лишь изредка давая волю настоящему себе. Только без маски приличного гражданина он действительно жил, только причиняя боль, ощущал себя реальным. Первый раз поджег дом со старухой-инвалидом внутри, когда ему было всего одиннадцать. И та буря чувств и эмоций, которую пробудил ревущий огонь и крики беспомощной бабки не давали уснуть еще долгое время. Дикое возбуждение, чувство всемогущества и абсолютной власти. А увечность старухи лишь распаляла. Но как обычно и бывает в первый раз - блин вышел комом: бабка выжила - во время соседи прибежали, и вытащили ее из горящего дома, а его поймали. Нашли быстро, слишком глуп он был, и неосмотрителен. Три года в детской колонии. Такие заведения по идее должны исправлять людей, и направлять на путь истинный, но именно там он окончательно стал тем, кто есть сейчас. Именно за решеткой, в окружении таких же малолетних преступников, познал всю жесткость и лицемерность человеческой природы. Его били, насиловали и унижали, а он лишь сжимал зубы и мечтал о том, что надругается над матерями и сестрами всех, кто его притесняет. Второй раз попал на “малолетку” протоптав на воле всего год. Слишком сильно в нем кипела ярость и требовала выхода. На этот раз загремел на пять лет, что прибавило мозгов и осторожности. Оказавшись на воле, решил затаиться, вести более-менее нормальный образ жизни, ожидая удобного момента. И вот он настал - небо окрасилось пурпуром и вместе с людьми умерло все: полиция, суды, тюрьмы. Расстраивало одно - жертв почти не стало. Отводил душу на собаках и кошках пока не попал в “Зарю”. Но и там было не разгуляться, вокруг куча вооруженных людей и камер наблюдения. Шкурой чувствовал, что если проколется, эти не будут судить и сажать за решетку, а просто пристрелят. И как же он был счастлив, когда появилась возможность уйти из этого подобия тюрьмы, а тем более попасть в такое райское место, как “Исток”. Управление - кучка малолетних наивных сопляков, грезящие идеалистическим будущим. Как вишенка на праздничном торте - девчонка-калека. Беспомощная, красивая и такая аппетитная. Как же приятно вздувались жилы на ее шее под его руками. Как она пыталась хватать воздух ртом, содрогаясь всем телом и доводя его тело до исступления. До сих пор чувствовал её запах вперемешку с запахом медицинской палаты. И его не поймали, ни на месте, ни через час, ни через день. Он на свободе, и опять вышел веселиться.