– Есть, конечно! Что я, нищий какой-то, что ли?

Опа, уверенный голос и интонация показывают мелким шакалам, что жертва не чувствует себя жертвой, поэтому обобрать ее затруднительно. Они мнутся и делают вид, что готовы отстать с претензиями, раньше я бы ушел очень счастливый, но вот сейчас мне этого уже как-то маловато будет.

Пора дать им прикурить, чтобы узнавали издалека и не лезли с такими наглыми предложениями, как поделиться монетой, к будущему авторитетному парню.

Нужна победа за явным преимуществом, чтобы крылья за спиной выросли и уверенность перла из меня.

Я себя самого, конечно, не вижу сейчас, но, перед моим взрослым и циничным взглядом мнутся двое щуплых девятиклассников, решивших срубить немного деньжат с невысокого подростка. Может быть, они рискнули на такое дело первый раз в жизни, наслушавшись рассказов более старших и опытных товарищей, как щипать мелочь у мелких.

Хорошо бы им выписать прививку от попрошайничества именно сейчас, сломать на взлете, так сказать, криминальной карьеры. Вылечить и вернуть обществу полноценными людьми.

Поэтому я добавляю презрительно:

– И чего вам надо, бедолаги?

Парни понимают, что наезжают уже на них, лица становятся решительными, все же их двое здесь и они старше.

Но, я больше ничего не жду, давно зажав в кармане куртки гайку в левой руке, легко сокращаю дистанцию, коротко и увесисто бью курящего по правой скуле. Кулак с тяжелой железкой прикладывается, как надо, сигарета вылетает изо рта парня, как бенгальская свеча, совсем не ожидавший такого развития диалога птушник валится в снег и еще ударяется лбом об утрамбованный наст.

Неужели я его таким ударом из сознания выбил? Похоже, что выбил, упал он без контроля своего тела.

Второй поднимает руки, достаточно неумело, ему я тоже быстро с ходу пробиваю двоечку, он не падает, потому что готов и просто отскакивает после ударов.

Сверху кто-то кричит басовитым мужским голосом, перегнувшись через каменное ограждение:

– Эй, мелкие! Ну-ка, прекратили драться! А то сейчас спущусь! Уши надеру!

Надо же, наша мелкая разборка привлекла внимание общественности, которая здесь – сила, а именно, усатого мужика в меховой шапке с поднятыми ушами. Вон и второй к нему подходит, с интересом смотря вниз.

Пора уносить ноги, добивать никого не требуется, птушники превратились неожиданно для себя в потерпевших и ничего больше не хотят. Я сразу же поворачиваюсь и иду мимо пустого сейчас бассейна к парку Белые Пески, чтобы убежать, если что.

Но, никто за мной не бежит, второй парень поднимает длинного, и они тоже уходят с места стычки вокруг крепости в другую сторону.

Я же на подъеме настроения забираюсь на самый верх горы, где смотрю на метеоритный кратер, который кажется мне очень большим и глубоким. Сейчас, в середине дня, он весь усеян детворой, все катаются с визгом на картонках, ледянках и санках. Коварно опасных для стоящих и не ожидающих внезапного удара по ногам ватрушек еще не изобретено и не запущено в производство…

Не знаю, захочу ли я теперь здесь кататься, как раньше. Да и вообще, несоответствие моего тела теперь моей голове меня серьезно пугает, как я буду чувствовать среди одноклассников? И какие чувства станут вызывать одноклассницы или девочки постарше? Раньше вызывали живой, неподдельный интерес, а как будет сейчас?

Не окажется ли этот интерес своеобразной формой педофилии?

Вчерашний день с рыбалкой и шаровой молнией понемногу рассасывается в моей новой голове, а то, что я вижу вокруг себя, все более наполняется настоящим вкусом и цветом.