Вряд ли посмотрят издалека и побегут вызывать поддержку, точно захотят сами засветиться, чтобы наглядно показать мне потом, от кого я получил жизненную оплеуху.

Перекусил перед электричкой снова за Балтийскими банями, в той самой классически советской котлетной, не удержался от такого удара по организму истекающими жиром котлетами. Смыл осадок парой стаканов сладкого кофе и как раз уселся в электричку, чтобы спокойно ехать, перечитывая очередную книгу.

Теперь пора съездить в Ленинград в будний день, чтобы подать документы в училище, отторговать еще выходные и потом я снова собираюсь в любимую деревню, уже купил билеты на начало августа.

Дома меня снова поджидает отец, чтобы рассказать, как прекрасно живется офицерам в позднем социализме, какие они получают льготы от государства и как их любят девушки.

В общем, все то самое, о чем я знаю досконально и в чем совсем не разбирается он сам, ориентируясь на понятия начала шестидесятых.

Приходится вступить в дискуссию с ним, чтобы раз и навсегда объяснить отцу, что нет никакого смысла объедать государство, поэтому занимать чье-то место в военной системе я не стану:

– Папуля. Кончай мне рассказывать о том, что ты хочешь сам. Я тебе уже десять раз говорил, что это не мой путь теперь. Сколько можно повторять?

Эх, как мне тогда не хватало этой уверенности в себе в том прошлом.

– Ты, вон, сам не смог удержаться на службе отличником и старшим сержантом? Не смог, – подначиваю я его.

– Да офицер попался принципиальный в электричке, когда я от матери возвращался из самоволки, – сокрушается отец.

Однако, теперь я знаю, чем могу поддеть его:

– Ну, а допустим, отпустил бы он тебя, ты бы закончил службу отличником БП и ПП, старшим сержантом, потом еще пять лет учился бы в Минске. Получал бы десять рублей денежного довольствия в месяц, думаешь, мамуля стала бы тебя ждать эти пять лет? Ждать, когда тебя в отпуск два раза в год отпустят? Если ты экзамены сдашь?

Отец молчит, это у него достаточно слабое место в планах.

– Нет, конечно! Так что радуйся, что залетел в самоволке, и я у тебя появился по жизни, да еще с моей сестрой. А так, выпустился бы молодым лейтенантом в двадцать семь с лишним лет, поехал бы в сопки или тайгу служить. В эти года у тебя уже появились дом и семья, хорошая работа. Училище хорошо заканчивать, совмещая его со срочной службой, а никак не после ее, это однозначно.

Отец все-таки не сдается, продолжает меня уговаривать не уходить из школы.

Я не выдерживаю и приоткрываю ему наше будущее немного:

– Мне сон приснился, что через десять лет закончится Советская власть и все очень сильно в стране поменяется.

Потом смотрю на его потрясенное лицо и прикладываю палец к губам:

– Только об этом сне никому. Это только сон, однако, со значением.

– А что же будет дальше? В твоем сне об этом говорится? – отец серьезно встревожен.

То ли от такого известия, а, скорее всего, от неадекватности сына

– Да смутно так, не понять особо ничего, – прекращаю я разговор, потому что смысла дальше что-то рассказывать нет.

Только родителей зря расстраивать, сейчас они еще могут отмахнуться от моих слов, только, десятое ноября уже не так далеко, точно не за горами.

Ведь нет ничего похожего на улицах или в головах простых людей. Это с приходом Горбачева, лет через шесть от наших дней появятся первые ростки перемен. По внешнему виду уже намекающие на какие-то косметические изменения в стране.

Вечером гуляем с Жекой по городу, встречаем Олега с приятелем и дальше идем вместе, травим анекдоты и смешные случаи на каникулах.