Когда у всех нормальных людей сошли подростковые прыщи, отгремели фейерверки гормонов и тосты в честь совершеннолетия, Мироздание подожгло бикфордов шнур, разорвав мою жизнь смертью матушки в клочья. И я рванула. В прямом смысле этого слова, съехала с катушек. Что я творила, в сознании до сих пор укрыто плотным туманом. Пришла в себя где–то через месяц. Очнулась на грязном заблёванном полу в нашей с нею квартире и будто наяву услышала над собой её грустный ласковый голос:

– Вставай, Линочка, вставай. Это не вся жизнь плохая. Только один плохой день. Его нужно просто пережить и двигаться дальше…

Я встала и огляделась. Меня окружали руины. Ценных вещей в квартире не осталось. Вынесли всё, кроме мусора. Его–то как раз были горы. Я совершенно другими глазами посмотрела на то, во что превратила свою жизнь, и меня передёрнуло от отвращения.

К реконструкции приступила незамедлительно. Привела себя и квартиру в порядок, сходила в университет и узнала, что для меня будет лучше перевестись на заочное и пойти работать или же есть возможность взять подработку в самом университете и остаться на очном.

Женщины в секретариате оказались отзывчивыми. Они разъяснили, что перевод с бюджета на коммерческое заочное лишь усугубит проблему. Пристроили меня на полставки лаборантом, дали рекомендательное письмо коменданту общежития. Жильё было положено только иногородним, но строгая пожилая женщина выделила мне маленькую тёмную каморку. И даже не стала брать с меня плату в обмен за услуги в качестве уборщицы.

Жизнь продолжалась, отчаянно скрипя шестерёнками. Было тяжело, очень. Но скромных средств за полставки лаборанта и сдачу нашей с мамой квартиры в наём хватало на макароны. Иногда даже с сосиской. Пенсию по потере кормильца и копеечную стипендию я откладывала на счёт. Несмотря на мой скромный вид из разряда «бедненько, но чистенько», у меня даже появились друзья.

Женька и Милка, оба провинциалы. Но разве это имеет значение, если ребята хорошие? Они взялись сбагривать мне «продуктовую заботу» своих предков в виде банок с всякими вареньями–соленьями. А я им помогала с учёбой. Жить стало веселее. Тем более что новые друзья не давали мне закиснуть и покрыться плесенью в моей каморке, где помещалась только одна скрипучая узкая кровать и табурет. На котором я, собственно, и ела, и училась.

Милка, курносая хохотушка, очаровывающая своим весёлым нравом и лёгким характером. Женька, видный парень, пользовался успехом у всего девчачьего народа. Признаюсь, не свалиться в розово–лямурные сопли по нему мне помешал страх разрушить нашу зыбкую дружбу.

Годы учёбы пронеслись быстро. Осенними листами прошуршали написание и защита диплома. Скупая слеза в глазах комендантши, приятные слова: «Где же я ещё такую помощницу–уборщицу найду, чтобы драить туалеты и душевые?» И жирный неприятный намёк на освобождение занимаемой площади в виде каморки не омрачил радости окончания учёбы. У меня была мамина квартира – есть куда пойти.

Но Женька с Милкой приуныли. Возвращение в провинциальные родительские гнёзда их совсем не грело. А без опыта работы и прописки кому они нужны? Решение сформировалось само собой. Всей троицей стали жить у меня. С временной регистрацией я им также помогла. Инициатором идеи начать что-то своё тоже стала я. А что? Молодым у нас везде дорога, молодым у нас везде почёт… Тем более, государство поощряет субсидиями целеустремлённую молодёжь. А я стремилась. Очень.

Ребята тоже. Поэтому поддержали идею с открытием логистической компании. Правда, написание бизнес–плана для получения господдержки возложили на меня. Но это и правильно. Кто, как не податель идеи, сможет на бумаге чётко сформировать мысль: так и так, хотим объединить водителей–дальнобойщиков в одну сеть, как в такси. Мы им – заказы на доставку, а они и фирмы–продавцы – нам процент. Всё просто.