В один из дней он вдруг заговорил о том, что сезон скоро закончится.

– Да, это обидно, – ответила девушка, запустив пальцы в его отросшие волосы. Ей нравилось перебирать их, когда мужчина укладывал голову на ее колени. Иногда он начинал целовать ее ноги, задирая юбку, а иногда просто лежал и жмурился, как кот на солнышке, наслаждаясь близостью и вниманием.

– Ты уедешь? – спросил мужчина и замер, ожидая ответа.

– Уеду. Меня ждут в городе, – кивнула Иржина и сама огорчилась.

Сестры уже начали собирать вещи, паковать баночки варенья, сваренного на мангале в саду, укладывать в картонки пучки трав и мешочки засушенных лепестков.

– Ты примешь мой подарок? – внезапно спросил Грискелл.

Певица насторожилась. До сих пор они ничего друг другу не дарили. Еду приносили вместе, порой мужчина собирал ей букет или находил красивую раковину на берегу, но подарок?

– Будет зависеть от того, что ты мне хочешь подарить, – осторожно ответила она.

– Безделушку, – сказал мужчина и надел девушке на шею тонкую золотую цепочку сложного плетения с крупной жемчужной подвеской. Одинокая каплевидная жемчужина серого цвета идеально легла в ложбинку между грудей Иржины.

Это был первый драгоценный подарок, который она приняла от мужчины! Он вызвал бурю эмоций! Она чуть не заплакала, чем удивила и напугала мистера Грискелла, однако Иржина быстро взяла себя в руки и объяснила, что ей не делали подарков очень давно.

Мужчина промолчал, не зная, что сказать, и она сама потянулась к нему с благодарным поцелуем. Он сразу оттаял, улыбнулся и принялся целовать ее грудь в вырезе платья.

Потом они долго целовались и занялись любовью на ковре. Девушка чувствовала сильную эмоцию в каждом поцелуе, в каждом объятии, но не понимала, в чем дело и старалась лишь отвечать с такой же силой и страстью.

По дороге домой пришлось спрятать подарок в кармашек юбки, а шею прикрыть шарфиком. В доме «певчая птичка» спрятала подарок в корешок сборника гимнов, а следы поцелуев замазала гримом. Потом было два дня репетиций, а когда Иржина вновь пришла в бухту, там было пусто.

И через день, и через два. Грискелл исчез, словно его никогда и не было! Осторожные расспросы кухарки и садовника ничего не дали: отдыхающего с такой фамилией поблизости не было! Настроение Иржины изменилось. Она стала грустной, задумчивой. Долго бродила по берегу, глядя в море. Тихонько плакала ночами, стараясь не привлекать внимание сестер.

А потом… потом, она разозлилась! Ею воспользовались. Да, все случилось с ее позволения. Грискелл очаровал ее, пленил, увлек тем неведомым, что связывает мужчину и женщину с начала времен. Она сама не заметила, как влюбилась в этого мужчину. И он наверняка видел ее чувства, знал о них. Не может быть, чтобы взрослый мужчина не видел влюбленных глаз юной дурочки.

Но ведь она ничего не просила! Ни денег, ни брака. Неужели нельзя было расстаться… вежливо? Сообщить об отъезде? Дать понять, что та встреча – последняя? Теперь, когда в груди разливалась горечь, она понимала, что Грискелл прощался. Обнимал и целовал, как в последний раз. В последний и получилось.

Все размышления и переживания привели к тому, что за два дня до отъезда в столицу Иржина свалилась с горячкой. Срочно вызванный сестрами доктор диагностировал нервное истощение, прописал диету и капли, а еще запретил беспокоить больную.

Однако прослушивания в столице не ждали, так что, посовещавшись, сестры вызвали еще одну коляску и уложили в нее подопечную прямо на носилках, спешно сколоченных садовником. Иржина равнодушно смотрела на все хлопоты и даже не пыталась встать. В поезд ее также внесли, потом вынесли и уложили в экипаж. Таким образом, весь путь от маленького городка до столичного дома девушка провела в полусне, но ей было все равно.