– Тебя как звать?

– Федя, – по-детски представился он и тут же поправился: – Федор.

– А меня Мариной Вячеславовной зовут.

Дверь распахнулась, и в избу ввалилось трое мужчин.

– Одну оставить нельзя, уже кого-то привечает, – с порога заявил огромный, под потолок мужчина. Он сразу же заполнил собой пространство.

– И правильно делает, – одернул первого другой вошедший. – Свято место пусто не бывает.

– Да ну вас! – Марина Вячеславовна шутливо замахнулась на них. – Ужинать будете?

– А как же! – новоявленные гости по-хозяйски расположились за столом рядом с Федором.

Тот поздоровался.

– Тебя каким ветром занесло? – полюбопытствовал первый мужчина.

– Дай парню поесть спокойно, – вновь вмешался второй. – Захочет, сам расскажет.

Федор рассматривал их: все трое одеты по погоде – в водолазки и комбинезоны. Хотя на улице еще лето, но ночи стояли прохладные. Комбинезоны с множеством карманов были сшиты из плотной материи, чертовой кожи, которую, захочешь, не порвешь. На этом сходство между появившимися заканчивалось. Первый мужчина был средних лет, богатырского телосложения, с короткой шеей, утонувшей в широких плечах. Второй – среднего роста, сухощавый, уже пожилой. Третий чуть старше Федора: поджарый парень с рыжими – вырви глаз – волосами.

– Я к ходокам пришел, – ответил Федор, положив вилку. – Хочу вместе с ними за мертвой водой идти.

– О-о-о, – протянул пожилой мужчина. – Вон оно как.

Марина Вячеславовна принесла щи, и на некоторое время установилась тишина. Федор доел картошку с мясом, но Марина Вячеславовна подала чай и пирожки с капустой.

– А чего сюда приехал? А не в Москву? – спросил первый мужчина.

– Меня в Москве не возьмут, – объяснил Федор, – мне восемнадцати нет. Решил, что проще напрямую с ходоками договориться.

– Голова, – уважительно протянул пожилой мужчина. – Как считаешь, Горелый, есть у него шанс?

Рыжий парень прищурился и взглянул на Федора:

– Шанс есть всегда. Меня же вы взяли.

– Попробовал бы я тебя не взять, когда ты из машины перед постом вылез, – засмеялся первый мужчина. – Думал, прибью гада.

– Да ладно, Иваныч, все нормально же прошло, – Горелый сделал вид, что прикрывается от удара. – Мы с тобой сработались.

– Попробовал бы не сработаться, – Иваныч все же отвесил парню шутливый подзатыльник.

Федор ощутил, как спадает напряжение. Тело охватила такая слабость, когда даже рукой двинуть невозможно. Словно ему сообщили об исполнении самого заветного желания, и теперь не о чем мечтать, да и нет смысла что-либо делать: все уже свершилось.

– Нельзя его брать, – возразил пожилой мужчина.

– Почему, НикДир? – удивился Горелый.

А Иваныч пристально посмотрел на Федора, будто только что увидел.

– Прав ты, НикДир, – подтвердил он, – я сразу-то и не приметил.

Внутри Федора что-то оборвалось, точно его поманили чем-то прекрасным, а затем с треском захлопнули дверь перед самым носом.

– Почему? – он не узнал собственный голос: тот сделался глухим, точно Федор говорил через вату.

– Да нормально все с ним, – встрял Горелый. – Четкий парень.

– Птица несчастья над ним пролетела, – пояснил НикДир и обратился к рыжеволосому: – А ты, Горелый, не лезь, коли без понятия.

– Да, парень, – Иваныч сочувственно улыбнулся Федору, – беда за тобой по пятам ходит, за спиной маячит.

Ужин доели в полном молчании. Потом Федор не выдержал и задал мучивший его вопрос:

– Что со мной не так?!

– Да все так, – Иваныч смотрел на ложку, которую вертел в руке. – Смышленый ты, крепкий. Только беда у тебя недавно стряслась, отмечен ты птицей несчастья. Скажешь, не так?