– Спасибо, Мон! Что бы я без тебя делала! – на румянец, что тут же вспыхнул на щеках парнишки, Жиль не обратила внимания. Она уже занималась тем, что снимала со спины плетеную торбу, полную малины. Корзина с крыжовником, ежевикой и яйцами уже покоилась на прилавке. Осталось только все красиво разложить, чтобы показать товар лицом.

Разместив товар со всем искусством, на которое только была способна, Жиль присела на раскладной стульчик и принялась проворно плести небольшие лукошки из берестяных полосок. В них она накладывала ягоды, это было ее собственным изобретением, которым Жиль очень гордилась.

Совсем скоро на рынке стало гораздо оживленнее. Жизнь в Райской долине просыпалась с рассветом, но и на покой жители отправлялись с наступлением темноты. Каждый тут знал свое место и трудился, не покладая рук.

– Почем малинка? – остановилась возле прилавка дородная женщина с маленькой девочкой на руках.

– Три медяка лукошко, – улыбнулась малышке Жиль и протянула несколько ягодок. – Попробуйте, какая она сладкая.

– Сладкая-то сладкая, а дорогая такая отчего? – недовольно проворчала женщина, но ягоды все съела и даже дочке не дала.

– Так и собирать ее нелегко, – без тени смущения отозвалась Жиль. К подобным речам она уже давно привыкла. И говорила правду. Каждый вечер, до темна, она собирала ягоды в огороде. Да и ухаживала за ними, как за малыми детьми. Потому и платили ей те богатым урожаем вот уже который год.

А ведь раньше было все совсем не так… Жиль вздохнула и отогнала грустные мысли.

– Так что, берете? – посмотрела на женщину.

Та еще поворчала, но взяла и лукошко малины, и лукошко ежевики. От крыжовника – гордости Жиль, отказалась.

Время шло, и ягод в корзинах Жиль оставалось все меньше. Немного огорчало то что у Монилы торговля сегодня совсем не шла, и парень сидел очень грустный.

– Есть еще крыжовник у тебя, красавица? – отвлек Жиль мужской голос от плетения лукошек, которых она решила заготовить впрок.

– Это все, что осталось, господин, – заглянула Жиль в корзину, где крыжовника осталось не больше двух лукошек.

– Сколько? – окинул ее скептическим взглядом господин в черном, и Жиль это почему-то очень не понравилось.

– Пять медяков лукошко.

– Сколько?! – брови того взлетели вверх.

– Пять медяков, господин, – ответила Жиль и гордо подбоченилась. Как народ умеет и любит сбивать цену, она знала не понаслышке, но и сама тоже была ни лыком шита. – Такого вы больше ни у кого не найдете.

И она знала, что говорила. Вкуснее ее крыжовника, крупного, ярко-зеленого, больше ни у кого в Райской долине не было.

– Уверена? – прищурился неприятный господин.

– Уверена, – кивнула Жиль.

– Тогда я возьму все, – снял он с пояса небольшой мешочек и спокойно ждал, пока Жиль бережно упаковывала ягоду. – А не хочешь ли ты заработать, девушка? – спросил вдруг, принимая у нее из рук товар.

– Кто ж не хочет, господин, – осторожно ответила Жиль, лелея надежду, что ничего неприличного он ей не предложит.

– Тогда приноси завтра полную корзину крыжовника во-о-он в тот замок, – указал он на самую дальнюю скалу, где был выстроен замок, который все называли логовом колдуна.

О замке в округе ходила дурная слава. Поговаривали, что живет там злой колдун и занимается он будто бы одними бесчинствами. Жиль всегда считала это только слухами, но сейчас испугалась не на шутку.

– Туда? – голос ее дрогнул, а взор невольно обратился к замку.

– Спросишь управляющего. Тебя проводят. Заплатят щедро, не сомневайся, – и ушел, не оглядываясь.

– Пойдешь? – раздался рядом испуганный голос Монилы.