«…События 1136 года в Новгороде следует называть восстанием с большими оговорками, – пишет историк И. Я. Фроянов[146] (Древняя Русь IX–XIII веков. Народные движения. Княжеская и вечевая власть). – Они развивались не столь внезапно и стремительно, как это бывает при восстании. Новгородцы, по сообщению летописца, „призваша“ псковичей и ладожан к себе на вече. Для поездки послов и прибытия приглашенных нужен был не один день. Псковичи и ладожане приехали на вече, надо думать, не одновременно. Само вече не являлось тайным и проводилось легально.

Приготовление веча не могло укрыться от Всеволода, который, судя по всему, ждал исхода событий, надеясь на благоприятный их поворот. У князя были основания надеяться на лучшее, поскольку часть бояр поддерживала его, да и на вече, похоже, единства не было, о чем говорит последующее бегство к изгнанному князю группы „мужей новгородских“, а также благожелательный прием, оказанный вскоре Всеволоду псковичами, приютившими изгнанника в своем городе. Отсюда ясно, что, применяя термин „восстание“ к событиям 1136 года, мы несколько преувеличиваем степень остроты происшедшего. Не лучше ли в данном случае употреблять понятия „выступление“, „движение“?»

Всеволод был обвинен по четырем пунктам: 1) не блюдет смердов; 2) хотел сесть в Переяславле; 3) в битве при Ждановой горе прежде всех побежал из полку; 4) вмешивает Новгород в усобицы: сперва велел приступить к Ольговичам, а теперь велит отступить.

В результате новгородское вече лишило Всеволода новгородского стола и заключило его с семьей под стражу, где они и просидели полтора месяца, пока в Новгород не прибыл призванный новгородцами новый князь Святослав Ольгович[147] из черниговского дома. После чего их изгнали из города «не хочем тебе, пойди, камо хочеши».

Казалось бы, вече приняло решение изгнать князя и изгнало, теперь, когда появился новый князь, о прежнем можно и позабыть. Но на самом деле все происходило далеко не так гладко. За спиной Всеволода Мстиславича в Новгороде осталась сильная партия, которая хоть и не сумела отстоять своего князя на вече, но теперь устраивала склоки и диверсии. «Новгород разодрался, как разодралась Русская земля, по выражению летописца», – писал Соловьев. Святослав Ольгович уже входил в город, в 1136 году охваченный всеобщей смутой. Горожане сбросили с моста приверженца Всеволода Юрия Жирославича. Вскоре на князя было организовано покушение, правда, Святослав не пострадал, но было о чем задуматься. Потом из города уехал посадник Константин, не пожелавший служить никому, кроме Всеволода.

Всеволод же был вынужден отправился в Киев к своему дяде Ярополку, который теперь отдал ему Вышгород[148]. Но в Вышгороде Всеволод просидел меньше года, потому что в 1137 году из Пскова к нему явилось посольство, пригласившее его в свой город на княжение. Нетрудно догадаться, что это самое посольство возглавлял все тот же посадник Константин, который доложил князю о создавшейся ситуации и предложил ехать в Псков: «Ступай, князь, хотят тебя опять». Всеволод отправился с братом Святополком и действительно был принят в Пскове.

Псковичей тоже понять можно: их князь Судислав в тюрьме, а кто будет защищать город? Думали, гадали: с одной стороны, новгородское вече открыто дало понять – такой князь им «не треба», с другой – им «не треба», а может, как раз для нас будет в самый раз? Да и сторонники Всеволода все уши прожужжали о своем прекрасном князе. Но если пригласить Всеволода, Новгород, скорее всего, обидится. А не пригласить – так и будем сидеть без князя. В общем, решили: была не была, – и вызвали к себе Всеволода. Это был плевок в сторону Новгорода, поэтому разбираться с непокорным городом приехал сам князь Святослав Олегович с войском, среди которого оказалось немало псковичей. На подмогу к Святославу пришел его брат Глеб с курянами и половцами. Но еще раньше из Новгорода во Псков к Всеволоду прибыли его сторонники. Новгородцы разграбили их дома, приговаривая при этом, что сборы пойдут на войну с Всеволодом, угрожали жизни, вот они и явились под знамена Всеволода Мстиславича.