Я тупо пялился в окно класса на серую хмарь за стеклом. Училка что-то вдохновенно рассказывала про экологию и пути ее сохранения. Вообще не слушал, если честно. Она каждый раз с таким восторгом проводит урок, что на месте администрации я проверил бы гражданку Марину Леонидовну на адекватность. Или на употребление чего-нибудь веселящего. Чему радуется женщина, непонятно. Экологии пришел трындец. Несмотря на активные усилия по ее восстановлению.

Давненько не бывало таких поганых дней, вот, что скажу. В начале сентября обычно еще светит солнце. А тут…

Может, погода так повлияла, может, мое настроение в целом, но я снова вдруг вспомнил тот самый первый раз, когда однозначно понял, что-то со мной не так.

Почему я решил, будто пять лет? Нет…  Около семи, наверное…  Точно. Мы должны были пойти в школу через месяц. Я хорошо запомнил тот день…

– Боря, идем гулять на мусорку? Поищем какие-нибудь классные штуки. Их потом можно продать старьевщику.

Настя, которая научилась выговаривать все звуки, чем ужасно гордилась, обожала произносить слова, в которых есть «рычащие» буквы. Она нарочито их выделяла, эти буквы, напоминая маленького чумазого тигрёнка. Тигренка-альбиноса.

У Насти для нашего района абсолютно удивительная внешность. Совершенно светлые, пожалуй, даже платиновые волосы, белая кожа без единого изъяна и синие, чистые, как довоенное небо, глаза.

Ее отец раньше частенько, будучи пьяным, любил по этому поводу присобачить жене парочку синяков на лицо. Мол, с кем, сволочь, нагуляла? Жена плакала, клялась и божилась, дочь самая что ни на есть родная. А если муж сомневается, то может отправиться в клинику и сделать тест на отцовство.

На этом, как правило, выяснения отношений и претензии по крепости родственных связей заканчивались. Муниципальная больница подобных анализов не делает, а в частную клинику Настиного отца даже на порог не пустили бы. В последние годы он с этой темой почему-то затих. Не с пьянкой. Тут все нормально. Лакает больше прежнего и так же распускает руки. Насчет Настиного происхождения тема закрылась. Он больше не требует от жены доказательств верности.

– Не хочу на мусолку. – Я тогда был маленький и трусливый. Маменькин сынок. Замотал головой, а потом сделал шаг назад.

В отличие от подруги, моя «р» еще не была готова обрадовать мир своим существованием. Это, между прочим, сильно нервировало. Видимо, несмотря на возраст и слишком мягкий характер, во мне, как у большинства людей, уже возился маленький эгоист.

Девчонка, какая-то девчонка, всего лишь девчонка умеет «рычать», а я, словно последний придурок и умственно отсталый – нет.

– Ой, ну, что ж ты такое ссыкло… – Настя схватила меня за руку и потащила прочь от дома.

Обычно мы гуляли на небольшом пятачке, расположенном поблизости от наших жилищ. Кто-то из соседей врыл в землю старые шины от колес. Мы по ним прыгали, изображая лягушек. Вернее, так. Вчера – лягушек. Сегодня – зайчиков. Завтра – кенгуру. Других развлечений не имелось.

Причем и я, и Настя всех этих животных видели лишь на картинках в энциклопедии. Ее нам показывала воспитатель в детском саду. Она уверяла, будто когда-то подобного зверья было в наших местах до чертиков. Ну, может, кроме кенгуру. Эти смешные животные, с крепкими, сильными нижними лапами, жили в Австралии. Сейчас их почти не осталось. Что-то порядка двадцати-тридцати особей, которые находятся во всемирном заповеднике и тщательно оберегаются системой охраны природы.

– Идем, идем… – Настя продолжала тащить меня за руку.