Это было для меня достаточно ясно даже и без ближайшего знакомства с обстоятельствами дела. Но я поставил следующий вопрос:

– Каким образом вообще случилось, что вы связали ваши частные дела с текстом «Коринфской невесты»? Быть может, в вашем случае тоже имеются различия религиозного характера, как и в этом стихотворении?

Я не угадал, но интересно было видеть, как удачно поставленный вопрос сразу раскрыл глаза моему собеседнику и дал ему возможность сообщить мне в ответ такую вещь, которая до того времени, наверное, не приходила ему в голову. Он бросил на меня взгляд, из которого видно было, что его что-то мучит и что он недоволен, и пробормотал продолжение стихотворения: Sieh’ sie an genau!

Morgen ist sie grau.[15]

– «Взгляни на нее! Завтра она будет седой», – и добавил лаконически. – Она несколько старше меня.

Чтобы не мучить его дольше, я прекратил расспросы. Объяснение казалось мне достаточным. Но удивительно, что попытка вскрыть основу ошибки памяти должна была затронуть столь отдаленные, интимные и связанные с мучительным аффектом[16] обстоятельства.

Другой пример забвения части известного стихотворения я заимствую К. Г. Юнга[17] и излагаю его словами автора:

«Один господин хочет продекламировать известное стихотворение „На севере диком“[18]. На строке „И дремлет качаясь…“ он безнадежно запинается; слова „И снегом сыпучим покрыта, как ризой, она“ он совершенно позабыл. Это забвение столь известного стиха показалось мне странным, и я попросил его воспроизвести, что приходит ему в голову в связи с „Снегом сыпучим покрыта, как ризой“ (mit weißer Decke). Получился следующий ряд: „При словах о белой ризе я думаю о саване, которым покрывают покойников, – пауза, – теперь мне вспоминается мой близкий друг (его брат недавно скоропостижно умер, кажется, от удара) – он был тоже полного телосложения, и я уже думал, что с ним может то же случиться – он, вероятно, ведет малоподвижный образ жизни; когда я услышал об этой смерти, я вдруг испугался, что и со мной может случиться то же, потому что у нас в семействе существует склонность к ожирению, и мой дедушка тоже умер от удара; я считаю себя тоже слишком полным и потому начал на этих днях курс лечения“. Этот господин таким образом сразу же отождествил себя бессознательно с сосной, окутанной белым саваном», – замечает Юнг.

С тех пор я проделал множество анализов подобных же случаев позабывания или неправильной репродукции, и аналогичные результаты исследований склоняют меня к допущению, что обнаруженный в примерах aliquis и «Коринфская невеста» механизм распространяет свое действие почти на все случаи забывания. Обыкновенно сообщение таких анализов не особенно удобно, так как они затрагивают, как мы видели выше, весьма интимные и тягостные для обследуемого субъекта вещи, и я ограничусь поэтому приведенными выше примерами. Общим для всех этих случаев вне зависимости от материала остается то, что позабытое или искаженное слово или словосочетание соединяется путем той или иной ассоциации с известным бессознательным представлением, от которого и исходит действие, выражающееся в форме забвения.

Я возвращаюсь опять к забыванию имен, которого мы еще не исчерпали ни со стороны его конкретных форм, ни со стороны мотивировки. Так как я имел в свое время возможность наблюдать в изобилии на себе самом как раз этот вид дефектной работы памяти, то примеров у меня имеется достаточно. Легкие мигрени, которыми я поныне страдаю, вызывают у меня за несколько часов до своего появления, – и этим они предупреждают меня о себе, – забывание имен. А в разгар мигрени я, не теряя способности работать, сплошь да рядом забываю все собственные имена. Правда, как раз такого рода случаи могут дать повод к принципиальным возражениям против всех наших попыток в области анализа. Ибо не следует ли из таких наблюдений тот вывод, что причина забывчивости и особенно позабывание собственных имен лежит в нарушении микроциркуляции крови в большом мозге