Теория рефлекса постоянно теперь, как и с самого начала ее появления, беспрерывно увеличивает число явлений в организме, связанных с определяющими их условиями, т. е. все более детерминизирует целостную деятельность организма. Как же она может быть препятствием прогрессу изучения организма вообще и в частности церебральных функций?» [1951, с. 350].
Хорошо известно, что в XVIII в. Витт [шотландский ученый, 1743. – Е. И.] практически вырабатывал условный рефлекс, показывая лимон испытуемым и учитывая слюноотделение. Однако должна была сложиться новая эпоха, новые факты и обобщения, чтобы условный рефлекс стал частью систематически разрабатываемого научного направления.
[Анохин, 1963, с. 718].
…Павлов убедился в бессмысленности и бесплодности своих попыток проникнуть во внутренний мир животных и, подобно зоопсихологам, гадать об их чувствах, желаниях, влечениях и переживаниях. Он убедился в тщетности своих попыток пролить свет на их субъективный мир через призму субъективного же мира человека и понять сущность изучаемых интересных явлений посредством антропоморфических сопоставлений и сравнений…
Но какой же избрать путь? «После настойчивого обдумывания предмета, – писал Павлов, – после нелегкой умственной работы я решил, наконец, перед так называемым психическим возбуждением остаться в роли чистого физиолога и экспериментатора, имеющего дело исключительно с внешними явлениями» (Полное собрание трудов, т. III. С. 17).
[Асратян, 1974, с. 180].
В конце XIX в. И. П. Павлов на фистульных собаках установил, что возбуждение пищеварительных желез наблюдается и тогда, когда пища не попадает в рот, но действует на внешние органы чувств своим видом и запахом. Это феномен Павлов называл «психическим моментом». Как пишет М. Г. Ярошевский, по существу уже в 1897 г. Павлов считал, что психическое воздействие по своему объективному характеру является столь же объективным (не зависящим от сознания), как физиологическое. Но здесь возникло противоречие, ввергшее Павлова в состояние “нелегкой умственной борьбы”. Ведь физиологическая реакция возникала автоматически, рефлекторно, в то время как “психический момент” относился к разряду внешних воздействий. Выступая в 1899 г. в Обществе русских врачей, Павлов утверждал, что влияние психики на слюноотделение выражается не только в форме желания, но и в форме мысли.
Важные открытия, сделанные в психофизиологии И. П. Павловым, остались незамеченными им, так как он сознательно отказался принимать в расчет психику. Суть этих открытий заключается в экспериментальном доказательстве прямой связи психического образа, возникающего у животного при изменении внешней реальности, с физиологическим ответом его организма в форме двигательных и вегетативных реакций…
[Поляков, 2004, с. 290].
Однако уже через несколько месяцев в мышлении Павлова происходит резкий переворот. Феномены, которые обозначались как желание и мысль, трактуются уже как рефлексы, хотя и качественно отличающиеся от безусловных. Павлов начинает использовать понятие «поведение», основным элементом которого становится условный рефлекс.
Среди моих сотрудников по лаборатории выделялся один молодой доктор. В нем виделся живой ум, понимающий радости и торжество исследующей мысли. Каково же было мое изумление, когда этот верный друг лаборатории обнаружил истинное и глубокое негодование, впервые услыхав о наших планах исследовать душевную деятельность собаки в той же лаборатории и теми же средствами, которыми мы пользовались до сих пор для решения различных физиологических вопросов. Никакие наши убеждения не действовали на него, он сулил и желал нам всяческих неудач. И, как это можно было понять, все это потому, что в его глазах то высокое и своеобразное, что он полагал в духовном мире человека и высших животных, не только не могло быть плодотворно исследовано, а прямо как бы оскорблялось грубостью действий в наших физиологических лабораториях. Пусть это… несколько индивидуально преувеличено, но, как мне кажется, не лишено характерности и типичности. Нельзя закрывать глаза на то, что прикосновение истинного, последовательного естествознания к последней грани жизни не обойдется без крупных недоразумений и противодействия со стороны тех, которые издавна и привычно эту область явлений природы обсуждали с другой точки зрения и только эту точку зрения признавали единственно законной в данном случае.