Проанализируем взаимосвязь содержания феноменов мудрости и постижения в исследованиях Л. И. Анцыферовой.

В конце ХХ в. ученые, изучающие психологию мудрости, пришли к заключению, что ее нельзя связывать только с когнициями, – в частности, с высокими интеллектуальными достижениями. Большое предсказательное значение играют личностные факторы: открытость опыту, интерес к другим, особенно более молодым людям («генеративность», по Э. Эриксону: стремление взрослого человека психологически увековечить себя путем осуществления долговременного и значимого вклада в окружающий мир), креативность (Baltes, Kunzmann, 2003). В динамическом плане мудрость рассматривается современными учеными как «поиск лучших мнений в отсутствии точных знаний» (Эпштейн, 2004, с. 794). В структурном плане мудрость – это особым образом организованное сочетание ума и добродетелей (Baltes, 2004). Мудрые люди отличаются ориентацией на максимизацию общего блага, а не индивидуального благосостояния. Они толерантны, осознают релятивизм человеческих ценностей, чувствительны к отличиям других от себя. Понимая, что не все может быть определенным, они направляют усилия на оптимизацию способов жизни в условиях неопределенности (Baltes, Kunzmann, 2003). Вследствие этого можно утверждать, что мудрость экзистенциальна в широком смысле этого слова: она представляет собой «такое знание, которое становится способом существования, это знание не того, что существует, а того, как существовать» (Эпштейн, 2004, с. 797).

У Л. И. Анцыферовой была своя, оригинальная точка зрения на проблему мудрости. Ее своеобразие заключается в концентрации фокуса внимания главным образом на двух характеристиках этого феномена. Первая характеристика – возрастной аспект мудрости, попытка дать собственный ответ на вопрос: можно ли утверждать, что мудрость – это прерогатива людей пожилого возраста? Вторая анализируемая сторона мудрости состоит в том, что ее психологическим основанием является дар предчувствия, предугадывания, чувствительность к близости неожиданного. Это значит, что в условиях присущей миру неопределенности принятие мудрых оптимальных решений требует от субъекта интуиции, таких предсказаний возможных вариантов развития понимаемых ситуаций, которые основаны не только на знании, но и на чувственном постижении мира и себя в мире.

Как и другие психологи, к примеру, Д. А. Леонтьев (Леонтьев, 2011), Людмила Ивановна начинает исследование проблемы с анализа «Берлинской парадигмы мудрости» П. Балтеса и его учеников (Baltes, Kunzmann, 2003; Baltes, 2004; и др.). В рамках этой парадигмы к обобщенным критериям мудрости относятся глубокое проникновение в развитие человека и в суть его жизненно важных проблем, а также взвешенные суждения и советы при интерпретации трудных жизненных ситуаций. Более специализированными критериями считаются: обширный репертуар знаний жизненных фактов, относящихся к разным ситуациям; процедурное знание стратегий и умений, позволяющих выносить зрелые суждения и давать обоснованные советы; контекстуальность, т. е. знания о том, что жизнь осуществляется в разных социальных, общественных, межличностных контекстах и на разных уровнях индивидуального развития; релятивизм, т. е. знание о том, что разные люди и различные социальные группы обладают значительно отличающимися друг от друга ценностями, целями и приоритетами; неопределенность, т. е. знание об относительной индетерминированности и непредсказуемости жизни, порождающее разные способы управления ею (Анцыферова, 2004, с. 18).