Она рассказала своему жениху о Саше, он – о своей несчастной любви. В их первую ночь они, как всегда при встрече, напились. Утром он упрекнул ее, что она его обманула – у нее была кровь. Не поверил, что это месячные. Потом он то отталкивал ее, то поворачивался спиной, то засыпал на ней, то посылал в другую комнату. Непонятно, зачем они съехались потом. Секса больше не было. Он был на 12 лет старше ее, много знал. Она затащила его для родительской функции. Теперь сама выполняет ее на работе.

Страшно, если папа посмотрит на нее с вожделением. У них дома выключали телевизор, когда там целовались. Мама пугала ее беременностью. Она не должна нравиться папе, тем более что он не родной. Вдруг он включится. У них в семье не было границы между импульсами и поступками. У нее тоже бывают истерики. Жених не контролировал свою тягу к алкоголю, он напивался до невменяемого состояния. Дед и папа опьянялись своим аффектом. Ее радует, что у учителя танцев есть семья, дети, поэтому можно позволить себе телесную близость в танце. Жанне приснилась серия снов перед сессией.

Холмы около дороги, поздняя осень, сухая трава. Надо поймать преступника. Он молодой, темноволосый, кудрявый, нравится моей подруге. Он полулежит на кровати, к нему садится подруга, это как присесть над больным. Он же наш враг – удивляюсь я ей. Потом провал, не вспоминается.

Деревянная постройка с огромными двойными окнами. Мужчины за спиной, какие-то фигуры, мы ждем защиту. Я бью стекла вдребезги палкой, а нужно – фигурами. Иду слева направо. Выбиваю сначала внешнее второе окно, потом всё полностью. Осколки летят на холмы. Третье окно выбиваю кусками. Это дает облегчение.

Смеркается – переходный момент, как и время года. Девушка Клава, с которой я обедаю на работе, – нет, это мой директор – спрашивает, написала ли я какому-то Котову. Я скрываю, что написала с опозданием. Я поднимаюсь вместо своего 27-го на 29-й этаж в другом лифте. Это последние этажи и в моем, и в этом бизнес-центре. Лифт останавливается между 28-м и 29-м этажом. Я нажимаю на 28-й этаж, потом пытаюсь вновь подняться на 29-й, не получается, спускаюсь на 28-й. Ищу воду, мужчина предлагает бутыль для кулера. Я же не смогу ее утащить. Все вокруг светлое и полупрозрачное, как вода. Я боюсь нырять. Мы с Клавой у ларька, я беру маленькую бутылку воды, Клава напоминает про оплату, я делаю удивленный вид, хотя понимаю, что надо заплатить (Жанна стала забывать оплачивать сессии). Приходим к Котову в деревянное помещение на природе. Ем конфеты с моим именем. Это уже третий раз такое. Думаю: «Жанн, нельзя есть». Я показываю конфету Котову, кладу ее в зазор кучи из конфет. Там есть и «Золотой ключик».

Это две ее ипостаси в первой части, одна испытывает симпатию к врагу, другая боится его. Внешнее стекло – защитная оболочка. Осколки летят на холмы – проекция своих недостатков внешности. Она недовольна своей фигурой, у нее очень широкие бедра, сексуальность прет, она расстроилась по этому поводу за час до сна. Котов – котяра. Второй год кризисы ее накрывают в ноябре. Нет, началось больше пяти лет назад. Она пришла ко мне в октябре. Обычно она осенью делает то, на что трудно решиться. Если сейчас не сделаешь, будет зима. Жанне остался один год до тридцатилетия, возраст, по ее понятиям, критический для брака.

На танцах она учится отдавать свой баланс, центр тяжести партнеру. Поэтому она взяла маленькую бутылку. Она боится остаться одна. Учитель танцев знает ее историю с Резо. Он спросил, почему она считает, что недостойна самого лучшего мужчины. Она занимается самоедством. «Золотой ключик» – любимые конфеты ее бабки. Кроме того, он золотой. И он открывает волшебную дверь. В детстве она много мечтала о Принце для Золушки, наряжала кукол, как на бал. Деревянное строение – бабушкина дача. Бабка не любила деда, так же как мать – отца и сестра – мужа. Жанна так не хочет, но другого образца нет.