Действительно, в первой своей работе «Невротическая личность нашего времени» Хорни уделяет значительное внимание рассмотрению культурных факторов, предопределяющих невротические реакции индивида и делает вывод, согласно которому объяснение неврозов и специфики человеческой деятельности следует искать в различии культурных норм и традиций, характерных для того или иного общества. В последующих своих работах она вносит изменения в понимание как природы человека, так и причин возникновения неврозов. В частности, в книге «Наши внутренние конфликты» акцент делается не столько на социокультурном окружении, сколько на отношениях между людьми. Психические стрессы, возникающие на почве установления противоречивых, главным образом враждебных отношений между людьми, рассматриваются Хорни в качестве первостепенного источника так называемого «базального конфликта», образующего ядро всех психических расстройств. В дальнейшем в ее работе «Невроз и развитие человека» эта психоаналитическая концепция также претерпела изменение. В окончательно сформулированном виде психоаналитическое учение Хорни о неврозах основывается уже на предпосылке, в соответствии с которой психические расстройства человека обусловлены его отчуждением от самого себя, преобладанием в нем «идеализированного Я», являющегося продуктом собственного воображения.

Останавливаясь на рассмотрении различных вариантов психоаналитических концепций Хорни, Дж. Рубине не без основания замечает, что, несмотря на учет культурных факторов в первой своей работе, она все же не смогла дать удовлетворительного объяснения того, как эти внешние факторы соотносятся с внутрипсихическими процессами и механизмами, лежащими в основе невротических реакций индивида. Верно и то, что в последних работах Хорни акцент переносится на внутренний мир человека. Однако эти верные соображения далеко не всегда сопровождаются у автора отчетливо сформулированными выводами, свидетельствующими об адекватном понимании существа психоаналитического учения Хорни о человеке.

Прежде всего, имеется в виду то обстоятельство, что, акцентируя внимание на структуре человеческой психики, в работах позднего периода своей теоретической и терапевтической деятельности Хорни не исключала возможности возникновения конфликтов и образования неврозов, обусловленных наличием специфических отношений между людьми в культуре, основанной на постоянной конкуренции. Поэтому вряд ли правомерно представлять Хорни в качестве исключительно «неофрейдиста культурной ориентации», как это делает Дж. Рубине (Rubins, 1979, р. 317).

Другое дело, что в попытках объяснить отношения между культурными факторами и внутрипсихическими процессами Хорни делает ставку на самореализацию сущностных сил человека. Но это отнюдь не исключает ни ее «культуралистической тенденции» в трактовке бытия человека в мире, ни ее ориентации на межличностные отношения, поскольку, как подчеркивает сама Хорни, самореализация не является основной целью индивида, главное – «развитие способностей человека к установлению хороших человеческих отношений» (Ногпеу, 1950, р. 308).

Более существенно то, что в конечном счете Хорни так и не удалось избежать двусмысленности при объяснении отношений между внешними и внутренними факторами, оказывающими влияние на жизнедеятельность человека. Но раскрытие именно этого вопроса и не нашло исчерпывающего освещения в исследовании Дж. Рубинса.

И еще одно соображение. Рассматривая первые работы Хорни, Дж. Рубине справедливо указывает на то, что ее расхождения с Фрейдом были скорее частичной, чем полной ревизией классического психоанализа (Ногпеу, 1950, с. 230). И это действительно так, поскольку, несмотря на критику ряда теоретических положений и постулатов Фрейда, Хорни сохраняет неизменным психоаналитический метод исследования человека и культуры. Причем данное соображение в равной степени относится ко всем работам Хорни, в том числе и позднего периода ее теоретической и клинической деятельности.