Во всех этих «отбросах сознания», в своеобразном хламе «мелочей жизни» можно обнаружить, по убеждению 3. Фрейда, функциональную деятельность бессознательного психического, раскрытие которой оказывается возможным лишь средствами психоаналитической психологии, благодаря психоаналитическому подходу к осмыслению человеческой психики.

Психоаналитический подход является не только этиологией психических явлений и «археологией психики», но своего рода нетрадиционной лингвистикой, так как исследование бессознательного требует расшифровки скрытого языка, вещающего в такой иносказательной форме, что сознание с его рационалистическим мышлением воспринимает лишь внешнее обрамление, принимая его за суть, в то время как в действительности за этой иносказательной формой скрывается подлинное содержание бессознательных процессов. Действуя по своим собственным законам, бессознательное, по мнению 3. Фрейда, говорит на символическом языке, непонятном для простого смертного до тех пор, пока он не научится правильно толковать бессознательную символику.

Своеобразие языка бессознательного наглядно проявляется как в фантазиях невротиков, так и в сновидениях здоровых людей. Поэтому, чтобы понять подлинную природу бессознательного, необходимо не только провести археологические раскопки в сфере психики, отыскать внутренние истоки и корни функционирования неосознаваемых психических процессов, но и расшифровать записи далекого прошлого, раскрыть иносказательную, за которой скрывается реальная направленность человеческих желаний и стремлений.

Важно учесть, как считают приверженцы психоаналитического подхода к исследованию человеческой психики, что «символика является бессознательным осадком излишних и ставших ненужными примитивных средств приспособления к реальности, архивной кладовой культуры, в которую взрослый человек охотно спасается бегством в состоянии пониженной способности приспособления, чтобы снова вытащить на свет Божий свои старые, давно забытые детские игрушки» (Ранк, Закс, 1913, с. 27).

Раскрытие этой символики как раз и становится одной из важных задач психоаналитической психологии, с необходимостью включающей в себя арсенал смыслозначимых толкований языка бессознательного, в соответствии с которым за теми или иными символами непременно отыскиваются вполне определенные содержания, предопределяющие направленность протекания психических процессов.

Таким образом, психоаналитический подход к исследованию бессознательного и человеческой психологии в целом действительно характеризуется рядом особенностей, несвойственных для предшествующей психологии. С его помощью 3. Фрейду удалось осветить те аспекты бессознательного психического, которые или вообще не попадали в поле зрения многих психологов, или оказывались недостаточно изученными.

Вместе с тем сам по себе психоаналитический подход не являлся столь уж продуктивным, как это первоначально представлялось 3. Фрейду и его последователям. Открывая перспективы для изучения новых аспектов проявления бессознательного и показывая важность учета буквально всех сфер повседневного бытия человека, он в то же время оказался внутри себя замкнутым, целиком и полностью ориентированным на психоаналитические гипотезы и предположения, которые сами нуждались в обосновании и проверке.

Дело вовсе не в том, что этиология психических явлений не заслуживает внимания, «археология психики» представляется не нужной, а расшифровка языка бессознательного излишней. Напротив, все это имеет несомненную ценность и значимость для понимания структур человеческой психики и механизмов функционирования психических процессов. Однако для того, чтобы эта ценность и значимость могла получить свое реальное звучание, необходим психоанализ иного типа, существенно отличного от фрейдовского. Как справедливо отмечал в свое время отечественный психолог С. Л. Рубенштейн, реальную перспективу может иметь только такой психоанализ, который «раскрывает свойства и значение вещей и явлений в жизни человека, их смысл для него, осуществляет расшифровку их значений, но значений, взятых не самих по себе, а по отношению к человеку, ко всему объективному процессу его жизни» (Рубинштейн, 1976, с. 363).