А вот торопиться не стоит, так как откладывать прочие дела – затея крайне сомнительная. Можно упустить что-то важное при том, что именно всеобъемлющий контроль над ситуацией делает возможным успех того сомнительного предприятия, которым я был занят три года как.

– Исполняю.

Моргнув и убедившись в том, что машина поняла мою команду правильно, я погрузился в изучение отчётов…

***

Спустя несколько часов.

– Мы примем их, обеспечим протекцией, подготовим всё необходимое и приставим к делу, Владимир, но в следующий раз, случись похожая оказия, тебе стоит сразу обратиться напрямую ко мне. – Пухлая стопка документации взметнулась в руках тайного советника, и легла на вершину башни из таких же серовато-жёлтых папок. – В целом же, работа проведена отличная. Поиск, вербовка, использованные рычаги… С этой точки зрения ты всё организовал безукоризненно. Но не расслабляйся. Успех не должен застлать тебе взор в такие неспокойные времена…

Юноша или, вернее сказать, молодой мужчина, коротко кивнул:

– Я понимаю всю значимость нашей работы, и не собираюсь ни подставляться лично, ни подставлять страну. Тем не менее, мы просто обязаны нарастить активность и докопаться до сути того, что Лжебог сделал с разломом. – Владимир Романов, цесаревич и, в данный момент, первый помощник тайного советника Лагова, отвечающего за «теневую» часть внешнеполитических операций, водрузил локти на стол, а руки сцепил в замок, слегка оперевшись на получившуюся конструкцию подбородком. – Я считаю необходимым не просто позволить перебежчикам работать над «проектом», но и расширить это направление. Дополнительные кадры, финансирование… и некоторые полномочия в отношении разломов, образующихся в относительном удалении от цивилизации.

– Уже действующие научные группы не будут рады тому, что мы лишим их допуска к некоторой части пространственных аномалий просто для того, чтобы обеспечить «материалом» чужаков. – Покачал головой Лагов. – И устраивать всё тебе придётся лично, тет-а-тет с Сениным, так как у меня и вообще всей нашей структуры в «научке» достаточного влияния нет. И, знаешь, если справишься без использования влияния твоего царственного отца, то я даже дам добро на создание твоих групп из перебежчиков. Но – под твоей личной ответственностью и в рамках нашей структуры.

– Эффективность, при таком подходе… – Цесаревич нахмурился. – … будет весьма невысока.

– Отдашь перебежчиков под руку Сенину – и он просто не даст их деятельности ходу. Его убеждения в отношении предателей всех мастей тебе должны быть известны. – Тайный советник усмехнулся, выудив из приоткрывшегося ящика стола папиросу. Запалил он её по-старинке, зажигалкой. – Он даже их идеи и выкладки воспримет в штыки, так что развитие они явно получат нескоро. У его команды свой подход к изучению разломов, а менять его просто потому, что так решили сделать наши «коллеги» ему не позволит гордыня.

– Это попахивает смешиванием работы и личного, но я, пожалуй, понимаю. – Цесаревич угрюмо кивнул. Сенин, этот гений от мира науки, контролировавший основную массу исследований разломов, пространства и псионики, вполне мог пойти на принцип и отказаться давать возможность полноценно работать неблагонадёжным, как он наверняка скажет, элементам. – И всё же, самолично я вряд ли смогу в разумные сроки организовать что-то жизнеспособное.

И приструнить Сенина возможности не было. Вернее, формально не то, что Император, но и цесаревич мог поставить под сомнение вопрос пребывания чрезмерно амбициозного мужчины и псиона на его посту в тайном совете, да только никакая новая научная группа не окупит потери такого управленца и исследователя. Даже снижение эффективности его работы на десяток процентов приведёт к сплошным потерям, и Император, попытайся Владимир провернуть нечто такое, первым же и одёрнет отпрыска.