– Учишься чему-нибудь здесь?

– Многому.

– Позволь мне дать тебе еще один быстрый урок. Этот взрослый самец пумы, Felis concolor, примерно восемь футов[10] в длину от носа до хвоста и весит около ста пятидесяти фунтов. Он может перепрыгнуть льва, тигра, леопарда как вертикально, так и горизонтально. Несмотря на это, он не считается крупным кошачьим.

– У него нет специализированной гортани и подъязычного аппарата. Он не может рычать.

– Правильно. Он будет мурлыкать, все равно что твоя ручная кошка, любимый питомец на подушках у бабушки. Но он не ручной. Нельзя же приручить дикого зверя, правда, детка? – Малыш заурчал, как бы в знак согласия. – Он любит меня. Запомнил еще будучи котенком – примерно в возрасте четырех месяцев, с тех пор как живет в убежище, среди людей. Это выученное поведение, а не прирученное. Мы не добыча. Но стоит совершить какое-то движение, которое он воспримет как нападение, он ответит. Пумы красивы, очаровательны, но они не домашние животные. И этот – тоже.

Все же, чтобы доставить удовольствие себе и Малышу, она прижалась губами к одному из маленьких отверстий в ограде, и он прильнул к ее рту. «Увидимся позже».

Она повернулась и пошла с Эриком в сторону хижины.

– Тэнси сказала, что вы нашли его и еще двух сирот.

– Их мать сцепилась с одиноким волком – по крайней мере, так мне показалось. Она убила волка, в противном случае он забрал бы приплод. Но и сама не выжила. Я нашла ее труп и возле него детенышей. Это были первые котята пумы, которые у нас здесь появились.

Другой самец из того же помета оставил Лил на память шрам на правом локте.

– Мы кормили их, приютили примерно на шесть недель, пока они не стали достаточно взрослыми, чтобы охотиться самостоятельно. На это время мы максимально ограничили их контакт с людьми. Затем пометили их, выпустили и с тех пор отслеживаем их местонахождение и перемещение. А Малыш… Он сам захотел остаться.

Она оглянулась и посмотрела, как Малыш присоединился к своим товарищам по игре.

– Его сородичи адаптировались к дикой природе, а он продолжал возвращаться сюда. – «Ко мне», – подумала она. – Пумы одиночные и скрытные животные, они охватывают огромный ареал, но Малыш решил вернуться сюда. В этом фокус. Можно всю жизнь изучать и познавать закономерности поведения, таксономию и прочее. Но ты никогда не узнаешь всего.

Она снова обернулась, когда Малыш запрыгнул на один из валунов и испустил долгий торжествующий крик.

Зайдя в помещение, Лил сбросила верхнюю одежду. Сквозь открытую дверь медицинского крыла она слышала, как ее отец разговаривает с Мэттом. В кабинете энергично стучал по клавиатуре, что-то печатая, мужчина в очках с толстыми стеклами[11] и заразительной ухмылкой.

Мужчину звали Люциус Гэмбл. Он поднял голову, воскликнул: «Наконец-то!» – и вскинул руки вверх.

– Вернулась из окопов! – Он подскочил, чтобы обнять Лил, и она почувствовала в его дыхании запах красной лакрицы, к которой он пристрастился.

– Как дела, Люциус?

– Хорошо. Вот обновляю веб-страницу. У нас есть несколько новых фотографий. Пару недель назад к нам привезли раненую волчицу. Машиной сбило. Мэтт спас ее. У фотографий куча просмотров, как и у статьи Тэнси.

– Ее можно выпустить на волю?

– Она все еще калека. Мэтт не думает, что она вернется в естественную среду обитания. Старушка. Мы назвали ее Зеной, потому что она похожа на воина.

– Я посмотрю на нее. Я еще не делала обход.

– Я загрузил на сайт твои снимки из поездки. – Люциус постукивал пальцем по монитору компьютера. На нем были древние ботинки на высоких каблуках вместо сапог, которые носило большинство сотрудников, и джинсы, обтягивающие его плоский зад. – «Великолепное приключение доктора Лилиан». Они набирают все больше просмотров.